Дальше ударили танки первой и третьей рот, эти стреляли вразброд, предпочитая наводить и корректировать огонь индивидуально. Американский боевой порядок заволокло густой пылью и сизым пороховым дымом, через который сразу же начал просачиваться черный дым от горящих машин.
Однако через какие-то секунды больше десятка «М1», все так же непрерывно стреляя, выскочили из дыма уже в непосредственной близости от наших боевых порядков, подойдя практически на пистолетный выстрел. Один «Абрамс» незамедлительно получил болванкой в левую гусеницу и, слегка крутанувшись на месте, тут же был добит. Остальные «М1» продолжали продвигаться и вести огонь.
Провернув командирскую башенку, я увидел черный дым в нашей линии, да и не один.
– Четыреста восемнадцатый! – надрывался в радиоэфире командир первой роты Кутузов. – Вас не слышу! Что с вами?!
Его перекрыл чей-то истерический вопль:
– Бля! Ребя! Горим!
– Четыреста сорок седьмой, с машины! – отозвался на этот крик ротный Дружинин.
– Четыреста шестьдесят первый, Четыреста шестьдесят пятый, почему молчите?! – возопил в эфире Маликов.
– Я Четыреста шестьдесят пятый! – доложил деловитый голос. – В меня попадание. Пожара нет!
И тут же его перекрыл чей-то совсем надрывный вопль:
– Пробили, ебена мать! Слава-а! Наводчик убит!!!
Н-да, похоже, у нас пошли веселые дела.
Вот и попробуй управлять батальоном вот в такой дуэльной ситуации. Хотя ротные у меня не дураки и задача у них сейчас предельно простая. А я более-менее вижу и слышу их всех и поле боя, так что как-нибудь справимся. Справа от нас, судя по звукам пальбы и радиопереговорам, дрался в аналогичной ситуации первый батальон, а вот второй батальон было почти не слышно.
Между тем четыре «Абрамса» все-таки перевалили через позиции мотострелков. Один сразу получил чем-то (скорее всего, зарядом «РПГ-7») в корму и загорелся. Остальные три машины, сминая траву и редкий кустарник, подходили к подножию холма, прямо к моей позиции.
– Четыреста тридцать второй, Четыреста девятнадцатый, – передал я двум окопавшимся рядом с моей машиной экипажам. – Внимание! Бьем прорвавшихся! Дистанция восемьсот! Мой головной! Четыреста тридцать второй – твой левый, Четыреста девятнадцатый – твой правый. Огонь по команде!
– Не мазать! – добавил я, обращаясь уже по внутреннему ТПУ к своему наводчику Прибылову. – Димуля, наводи точнее, по головному!
– Спокойно, тарищ майор, все будет как в аптеке! – отозвался Прибылов.
Покрытые пятнами камуфляжа американские убоища приближались.
– Огонь! – скомандовал я.
Попадание Прибылова пришлось в лобовую часть башни головного «Абрамса». Его наводчик выстрелил в ответ, но было понятно, что после такого качественного сотряса он уже ни хрена не видит, даже если их броня и устояла, – их, похоже, выпущенная чисто автоматически болванка ушла выше нас, в белый свет, как в копейку. Восьмисекундный лязг механизма заряжания показался мне вечностью, но американец в эти секунды почти не двигался – если их там и не убило, то уж точно контузило к чертовой бабушке…
Последовал второй выстрел Прибылова – уже практически обездвиженный «М1» содрогнулся и окончательно замер на месте, не загоревшись, а только задымившись.
Я бросил взгляд на «поле брани» – тот «Абрамс», что был справа, скособочился с разбитой гусеницей, склонив ствол пушки к земле. Третий, тот, что шел слева, зачем-то разворачивался. Совсем ошалел, что ли? Закономерно ему тут же прилетел в корму очередной выстрел Прибылова, и «Абраша» (хорошее, кстати, прозвище для танка этого типа) загорелся как-то лениво, словно нехотя. Из его люков посыпались четыре фигуры в камуфляже и стальных танкошлемах. Со стороны мотострелков заработали пулеметы, и вражеские танкисты один за другим попадали в траву – пехота выполняла план.
– Четыреста девятнадцатый, Четыреста тридцать второй, вы как там? – вопросил я, завидев на холме слева от себя дым, и на всякий случай уточнил: – Четыреста тридцать второй, как там у тебя?
– Нас зажгли, – ответил каким-то потерянным голосом старший сержант Колосов, командир Четыреста тридцать второго. – Но мы уже потушились, тарищ майор. ППО сработало штатно…
– А чего у вас там тогда горит?
– Похоже, внешний бак на надгусеничной полке…
– Сами-то живы?
– Да.
– Тогда быстро осмотритесь и доложите о повреждениях!
– Так точно!
– Четыреста девятнадцатый, Лаптев, как у тебя?
– В норме, командир…
Похоже, новейшие «М1» получили-таки достойный отпор. Подбитый нами «Абраша» все-таки разгорелся, и из него так никто и не вылез. Три уцелевшие угловатые машины из первой группы отходили задним ходом, а на них сзади накатывалась вторая волна атакующих. Там было десятка три «М-60А-3», позади которых маячило в выхлопном чаду несколько БМП «Брэдли» и бэтээры «М-113» (на паре из них я рассмотрел пусковые для ПТУР «Тоу»). Выходит, не так уж и много танков у супостата. А «М-60» – это вам не «Абрамс», тот еще сарай. О том, что он даже против «Т-62» далеко не во всем ровня, нам было известно давно. Вопрос – знают ли про это американцы?
Но мои орлы свои достоинства знали прекрасно, и через пару минут пять «шестидесяток» уже горели, продырявленные нашими 125-мм болванками. Причем в отличие от «М1» загорались они весело, с большим количеством пламени и копоти.
– Четыреста двадцатый, Четыреста пятидесятый, Четыреста шестидесятый, – передал я ротным. – Господа товарищи! Не стойте столбами! Меняйте позиции! Вылезайте из окопов и маневрируйте, а то сожгут к бениной маме!
Эта реплика была своевременная, поскольку, по моим наблюдениям, натовцы уже начали пристреливаться, а стоять все время на одной позиции – не лучший способ действия для любого танкиста. Это еще с Первой мировой известно.
Ротные глухо отозвались, что поняли.
– Саня, вперед! – скомандовал я мехводу Черняеву и передал по рации: – Четыреста девятнадцатый, за мной!
Мой «Т-72» выпрыгнул из неглубокого окопа.
Над машиной немедленно провыла шальная (а может, и совсем не шальная) болванка, из чего я сделал вывод, что решение на смену позиции было верным. «Т-72» с башенным номером 419 сержанта Лаптева держался за нами.
Я приоткрыл люк, нюхнув окружающих ароматов горелого железа и топлива, и увидел, что возле стоящего в неглубоком капонире слева от меня танка с башенным номером 422 суетятся двое в ребристых шлемах с огнетушителем. У танка была перебита гусеница и сильно изуродована правая надгусеничная полка – там еще что-то такое дымилось. Один из двоих танкистов рванул на полусогнутых к моему танку, не обращая внимания на огонь и время от времени пролетающие над нами и вокруг снаряды. Впрочем, сейчас и наши, и супротивники стреляли в основном бронебойными болванками, не дающими осколков в принципе, и рисковал он не сильно.
