По мне, сейчас это был наилучший выход – немного отойти и осмотреться, раз уж супостаты отходят, а второй батальон (или что там от него осталось) их преследует.
Наш танк задним ходом вломился в кусты, когда рация нервно заорала мне в уши голосом начштаба Шестакова:
– Воздух!
Черт! Только этого не хватало…
– Рассредоточиться! – приказал я своим. – Черняев, стоять!
Глянув в свой ТНП, я увидел, что танки кутузовской роты уже стоят в кустах, справа, слева и позади меня, на достаточном расстоянии друг от друга. А коли так, больших жертв, возможно, удастся избежать…
– Вертолеты, тарищ майор! – доложил не в меру глазастый Прибылов.
Я уже и сам видел, как на нас на предельно малой высоте заходит группа темно-зеленых «стрекоз» – не меньше четырех уже знакомых нам «Кобр» и не меньше шести похожих на пузыри немецких «Во-105».
Спрашивается – и фиг ли теперь с этим сделаешь?! Плюнуть в них? Ведь наши башенные зенитные пулеметы – это, по сути, плевок и есть… Стрелять из зенитного НСВТ чисто для очистки совести, ведя уставной «заградительный огонь по воздушным целям», – это одно, а вот попадать при этом в эти самые «воздушные цели» – совершенно другое дело. Вчера я лишний раз сам в этом убедился. Терпеть не могу изображать из себя мишень в дешевом тире, а приходится. Вся надежа на штатных пэвэошников…
Так или иначе, пуск ПТУРов вертолеты все равно выполнили раньше, чем я и мои подчиненные начали хоть как-то реагировать на сам факт их появления в небе.
Я четко видел, как несколько ракет довольно точно попало в двигавшиеся вдоль шоссе «Т-64», те самые, из второго батальона, которые только что обгоняли нас. Они находились на открытой местности, да еще и в основном в положении бортом к противнику, и главным образом по ним вражеские вертолетчики и целились. Один за другим загорелись три «Т-64».
А вертолеты, выйдя из атаки, оказались уже почти над нами. При этом носы «Кобр» сверкали вспышками пушечного или пулеметного огня.
Я распахнул люк (открывался он, видимо от недавнего сотряса, с некоторой натугой) и уже привычно рванулся к зенитному НСВТ. Параллельно отметив для себя, что попадание в нашу лобовую броню было хорошее – изуродовало приваренный к лобовому листу грязезащитный щиток и начисто снесло правые фары, вместе с ограждением. Откидной передний грязевой щиток над правым ленивцем выглядел так, словно его пожевали и выплюнули, и держался на соплях, а торчавшая справа на башне инфракрасная фара, похоже, была разбита и смотрела куда-то вниз – явно погнуло крепежный кронштейн. Но боеспособность наш «семьдесят второй» при этом все же не потерял. Умеют же на Урале танки делать…
Тень чужого вертолета мелькнула прямо надо мной.
Я с усилием провернулся в командирском люке вместе с пулеметным стволом и открыл огонь короткими очередями вдогонку уже удаляющимся вертолетам.
При этом я с удовлетворением отметил, что стреляю не один, а огонь ведут командиры еще минимум четырех танков.
В этот момент одна из «Кобр» вдруг лопнула облаком керосинового огня, взорвавшись в воздухе, а потом я увидел, как из-за наших спин к вражеским «птеродактилям» потянулись целые пучки красивых «веревок» трассирующих снарядов. По знакомому тарахтящему звуку я узнал «Шилки». Молодцы зенитчики, если вдуматься – быстро сориентировались…
Косяк вражеских вертолетов, пустив вразброд еще одну серию ПТУРов (на земле позади нас что-то взорвалось и начало гореть), рванул врассыпную. При этом зенитный огонь не ослабевал – загорелась и упала, зацепившись за невысокие деревья, еще одна «Кобра», потом взорвался «Во-105», а через несколько секунд еще два немецких «Во-105» столкнулись друг с другом и осыпались с неба ворохом неряшливых обломков. Остальные вертушки, хаотично маневрируя и прибавляя газу, спешили покинуть поле боя, при этом еще за парой машин тянулся темный дым, не похожий на выхлоп.
– Воздух! – снова заорал в наушниках Шестаков.
Я услышал смутно знакомый ревущий свист и лающую пушечную пальбу, а через секунду после того, как я услышал звуки разрывов первых малокалиберных снарядов, над нами проскочили четыре массивные прямокрылые машины, выпустившие из-под крыльев куда-то правее нас десяток ракет, видимо, по первому батальону. Там встал буквально лес разрывов.
Это были наши вчерашние «старые недобрые знакомые» – американские штурмовики «А-10».
Я еле успел пустить им вслед короткую очередь, когда услышал в наушниках незнакомый молодой голос:
– Четыреста десятый, немедленно прекратите зенитный огонь!
– Это кто? – не понял я.
– Это Девятьсот девяносто первый, авианаводчик, – пояснил незнакомый голос.
Ага, Тетявкин прорезался…
– Почему?
– Своих зацепите!
– Всем прекратить зенитный огонь! – чисто автоматически продублировал я его команду.
И вовремя, поскольку прямо надо мной, видимо вдогонку за звеном «А-10», проскочило несколько «МиГ-23».
Через пару минут в небе на фоне далекого горизонта что-то эффектно взорвалось. Дай бог, чтобы это был не кто-нибудь из наших…
Потом снова раздались свист и рев над нами – похоже, самолеты возвращались. И точно, в обратном направлении, в сторону вражеских линий, низко-низко проскочил длиннокрылый «А-10». Было видно, что пилот старается вести машину «змейкой» и болтает ее с крыла на крыло. Через секунду стало понятно, зачем он это делает – за штурмовиком тянулись два белесых инверсионных следа.
Увы, весь этот энергичный маневряж пилоту не помог. За хвостом «А-10» раздался слитный двойной взрыв, явно оторвавший от самолета какие-то части (я четко видел отлетавшие от него темные куски), и американский штурмовик, начавший было набирать высоту, вдруг накренился на крыло и, перевернувшись фонарем пилотской кабины вниз, спикировал прямо в реденький лесок за вражескими линиями, завершив свой последний полет яркой вспышкой взорвавшегося топлива. Катапультироваться пилот не смог, да в таком положении это у него бы вряд ли получилось…
Между тем в небе продолжало оглушительно реветь и свистеть.
Чуть выше, чем до этого летел сбитый «А-10», над моей головой проскочило нечто остроносое и, как мне показалось, значительно более скоростное – по-моему, это был «F-4», он же «Фантом-2». Вокруг «F-4» мелькали какие-то светлые росчерки – я не сразу понял, что это, видимо, снаряды, выпускаемые из авиационной пушки. Через секунду последовала небольшая вспышка, после которой неожиданно сильно задымивший «Фантом» набрал высоту и скрылся за горизонтом.
Через несколько секунд, явно догоняя его, над нами примерно на той же высоте появился «МиГ-23», который еще через пару секунд прямо на наших глазах получил в сопло двигателя белесый росчерк ракеты «воздух-воздух».
– Вот же ж суки! – сказал торчавший из своего люка Дима Прибылов (про него я в горячке отражения авианалета вообще как-то забыл), наблюдая, как после взрыва ракеты «МиГ-23» задрал острый нос и начал падать хвостом вперед.
