— Где же ваш акушерский глаз, Петр Кусков?
Я смутился.
— На подковке выбиты инициалы спикера губернской Думы. Василия Кобылко?
— Но это же уважаемый человек?
— Ах, Петя, Петя…
4.
Каждый понедельник спикер Кобылко облетал заранее выбранный сегмент губернии на воздушном шаре. Это стало доброй традицией.
Несколько зевак и собачка на трех ногах с нескрываемым любопытством наблюдали за приготовлениями.
Спикер хотел уже запрыгнуть в корзину, отпустить фал, как к нему подскочили мы, Рябов и я, акушер Кусков.
— Господин Кобылко! — срываясь на фистулу, крикнул я.
— Ах, чтоб вас… — сплюнул всегда крайне откровенный в своих физиологических проявлениях спикер. — Ну, подслушивал я ваш разговор с Глобусом, подслушивал. Ан Жорика не крал. Зачем мне? У меня дома собаки… Целая псарня!
Кобылко отпустил трос, взмыл в лазурное небо.
Обыватели подкинули шапки, собака о трех ногах лапидарно и басово тявкнула.
— Видимо, это ложный ход, Петя… — подытожил Рябов.
— Почему он так поспешно улетел?
— Забудьте! Мы забыли опросить главного фигуранта.
— Жорика?
— Губернаторшу Глобус, мой дорогой! Марию Петровну!
5.
К г-же Глобус нас не пустили.
Челядь даже отказалась доложить о нашем визите.
Тогда мы отправились на пуск первой троллейбусной линии в городе, щедро профинансированной Всемирным банком.
Празднество с размахом!
Молодки в кокошниках горланили похабные частушки, раскрасневшиеся молодцы скакали вприсядку от памятника Ленину до бюста Александра Невского. Сам полномочный представитель Всемирного банка, Джон Холидей, щеголял модной разлетайкой. Глаза Холидея же светились по-волчьи.
В кармане прорезиненного пальто сыщик Рябов перещелкнул именной браунинг.
Джон запеленговал нас, подобрал полы разлетайки, бросился со всех ног.
Мы гнали Холидея через Кремль, мимо памятника «Тысячелетия России», вдоль храма Святой Софии и покосившейся звонницы.
На апогейной точке моста через Волхов Джон было прыгнул в воду, да Рябов цепко схватил его за шиворот.
— Перестаньте дурить, — поморщился Рябов.
— Я вам все расскажу… — дрыгая в воздухе ногами, отреагировал Джон.
6.
— Друзья, — обратился к нам банкир на пляжной лавочке, — я должен принести извинения вашей стране. Именно я похитил Жору.
— Зачем вам понадобился столь мелкий хищник? — взметнул я брови.
— Дело в том, — передернул щекой заморский господин, — что наш банк разорен… Мы — банкроты!
— Ну и?
— Вот и пришлось мне продать Жору шейху Саудовской Аравии Барам-Махмуд-Аглы ибн Сулейману. Ему для полноты кошачьей коллекции именно его не хватало.
Джон достал из разлетайки фляжку с виски, жадно пригубил:
— На вырученные деньги мне удалось пустить ветку троллейбуса в Новгороде.
— Однако губернаторша в трауре! — обалдел Рябов. — Впрочем… игра стоила свеч.
На пешеходном мосту через Волхов открывался вид на озеро Ильмень, говорят, там по дну в поисках несметных сокровищ скитался горемычный Садко.
Я вдруг стопорнул:
— Инспектор, как же нам быть с мадам Глобус? Она может броситься головой в Волхов.
— Петя, — ласково глянул на сыскарь, — пусть этот материал раскапывают местные папарацци. Самый обыкновенный троллейбус я ставлю выше самого жирного кота.
Глава 27
Шербургский зонтик
1.
В Магадане, в Череповце, в Набережных Челнах, а также в столице РФ прокатилась чудовищная весть — появился террорист, употребляющий исключительно шербургский зонтик.
— Он укрывается им от дождя? — спросил я, акушер Кусков.
— Если бы так… — мрачно усмехнулся инспектор Рябов. — Им он хочет уколоть главного коммуниста России, господина Синебрюхова, Филиппа Филипповича.
— Просто уколоть?
— Ах, Петя, — по-отечески усмехнулся сыщик. — В кончике зонтика — яд гюрзы.
— Он уже уязвил кого-нибудь?
Сыщик лишь перещелкнул именной браунинг, с выгравированной русалкой топлес на рукоятке.
2.
Мы кубарем неслись с Рябовым по сумеречным московским улицам, невольно вглядываясь в испуганные лица прохожих.
Зонтичного террориста среди них не было!
И немудрено — стоял тридцатиградусный мороз, народ наотрез не пользовался зонтиками с ядом и без.
— Что будем делать, Петя? — помрачнел Рябов на Триумфальной площади, щурясь на циферблат часов гостиницы «Пекин». — Время к полуночи.
— Надо действовать жестко.
— Так-то оно так, — почесал заиндевевшую щеку Рябов, — но где противник? Не вижу!
— Я тоже…
— Стойте! Мы уже вышли на след.
— Чей след?
— Именно в «Пекине» проходит съезд коммунистов РФ. Будет много прессы. Террористу проще простого затесаться меж акул пера.
3.
Зал кегельбана поразил римской архитектурой и русским размахом.
Дюжина дорогих и сладострастных блядей увивалось подле партийных боссов.
Поминутно вспыхивали блицы папарацци.
В воздухе витал дурманящий дымок анаши.
В общем, всё как всегда… Съезд набирал обороты неспешно, по шажочку, хотя уже чуялось, что все кончится, если не перестрелкой, то уж, по меньшей мере, поножовщиной и мордобоем.
Сам глава коммунистов Филипп Филиппович Синебрюхов ходил подшофе и улыбался так, что мороз по спине.
— А мне здесь нравится… — шепнул мне на ухо сыщик.
Я вгляделся в продажную прессу. Много длинноногих дам со злобным оскалом, несколько завитых молодых людей с цветными татуировками на щеках и… ни одного террориста.
— А ведь он, сука, здесь! — словно прочитав мои мысли, прошептал Рябов.
— Не вижу змеиного зонтика.
— Присмотритесь к треножнику вот той телекамеры.
И — точно!
Ножкой одной из телекамер служил желтый, в игривую клеточку, шербургский зонтик.
Однако кто это стоит, приникнув к окуляру объектива?
Молоденькая, лет двадцати, ослепительная блондиночка с фарфоровыми щечками. Лишь отлично накаченные икры выдавали в ней прожженного головореза, точнее отмороженного боевика.
