Арсентьич всхлипнул.
— Что же это, господа?! — запричитал он. — Я же на пенсии?..
— Ага, — подытожила происшедшее Ирина Арнольдовна. — Я вижу, вы пришли сюда с серьезными намерениями. Пройдемте в мой кабинет.
4.
Во всю комнату кабинета плескался бассейн, с подсветкой и, видимо, с подогревом. По поверхности воды плавали непотопляемые и непромокаемые ручки, карандаши, ластики и листы великолепной мелованной бумаги.
Иринка сбросила с себя платье и, оставшись в купальнике мини-бикини, вошла в воды.
Бассейн всколыхнулся.
По ассоциации я вспомнил о ритуальном купании слонов в Ганге.
Нам ничего другого не оставалось, как последовать за Ириной Арнольдовной.
Я стремительно расстегнул ширинку на своих пятнистых штанах.
Рябов через голову снял майку с изображением Георгия Победоносца, поражающего копьем Змея.
— Ну, так что, мадам, — выплевывая веселые фонтанчики, спросил сыскарь, — будем колоться?
В воде г-жа Шварц выглядела горазд симпатичней.
Единственно ее портили глаза, налитые звериной злостью.
— Ах, господа, господа! — оскалилась Ирина Арнольдовна, плавно разводя руками. — Я просто бизнесмен. Не более.
— Но где усопшие?! — с омерзением выплевывая хлорированную воду, спросил я.
— В могилках, конечно! Где же им еще быть? Похороны, кстати, через час. В Петропавловской крепости.
5.
Сеял нудный дождь.
Петропавловская крепость мне не понравилась.
Мрачное сооружение из заплесневелого камня.
Но, честно говоря, нам с Рябовым было не до музыки, застывшей в камне, мы с ним сразу бросились на погост, откуда раздавались траурные марши Шопена.
Пять катафалков везли мускулистые пони в траурном убранстве, т. е. с черными атласными лентами, заплетенными в гривы и хвосты.
Катафалки везли гробы Пушкина, Петра Великого, Зойки Гунявой, Васьки Резаного и Федора Барского.
В скромном черном платье с искрой, под черной вуалькой, с красной повязкой на руке стояла Ирина Арнольдовна Шварц.
«Она может простудиться после бассейна!» — молнией сверкнуло у меня в голове.
Тут же, печально понурившись, стоял дед-охранник, Арсентьич. Чтобы не смущать тоскующую публику, он обернул калаш в черный плед.
— Пусть земля им будет пухом! — раздавалось то там, то сям.
Рядом с Ириной Арнольдовной стоял горбун с длинным лицом и костистым загнутым носом.
Урод с тревогой зыркал на опускаемых в землю, а иногда, подмигивая, передавал какие-то тайные знаки г-же Шварц.
— А вот и Мастер! — энергично прошептал Рябов.
6.
Траурные процессии расходились.
Г-жа Шварц, Мастер и Арсентьич, уже распеленавший свой калашников, подошли к бронированному мерсу.
Тут сыщик мощно дернул горбуна за руку, тот кубарем вкатился в салон «Москвича», который мы заблаговременно взяли в аренду.
Москвичок, несмотря на свою раздолбанность, был ошеломляюще маневрен и резв.
Мы легко оторвались от черного мерса.
Тому, видимо, мешала разогнаться толстая броня.
— Ну, Мастер, — криво усмехнулся Рябов, — сочиняй эпитафию самому себе.
— Я еще очень молод! Мне 37 лет.
Я наклонился над горбуном и пронзительно глянул в его истерично моргающие глаза:
— Колись, гад!
— Мертвецы обмазаны тонким слоем пчелиного воска, — пугливой скороговоркой затараторил горбун.
— Куда пропадают покойники?!
— Пчелиный воск идеально сохраняет тело.
— А зачем вам его сохранять? — не унимался я, Петр Кусков.
— Мы возим их по ночам в элитные клубы. В этом и состоит наш с Ириной Арнольдовной бизнес. Под виски и пунш богачи очень любят поглазеть на знаменитостей.
Мы подъехали к высочайшему утесу над Невой.
Рябов выволок горбуна на свежий воздух, резко схватил его за ноги и…
7.
…поднял над ревущей бездной.
— А теперь ты должен мне пообещать одну вещь, Мастер, — чеканно произнес сыскарь.
— Все что угодно!
— Повторяй за мной. Я и моя жена, Ирина Арнольдовна Шварц…
— Я и моя жена, Ирина Арнольдовна Шварц…
— Обязуемся похоронить мертвецов и больше никогда их не трогать.
Горбун все повторил.
Сыщик Рябов опустил его на грешную землю:
— Вас, Мастер, куда подкинуть?
— Я дойду пешочком… Воздух отменный.
Горбун, еще более сгорбившись, удалился.
— Не догоняю… — нахмурился я. — Откуда они взяли тела Пушкина и Петра Великого?
— Петя, дорогой и, может быть, единственный друг. Мир полон загадок. Привыкайте.
Глава 35
Золотой жук
1.
Юг России содрогнулся от убийства местного градоначальника.
На месте злодеяния душегуб оставил визитку с золотыми виньетками: «Иван Одинцов, фотограф-имиджмейкер, ООО «Золотой Жук».
— Петя, — яростно буравил меня взглядом сыщик Рябов, — мы из-под земли достанем этого жучка. Какие детали нам известны о гибели местного мэра, Валерий Комисаркина?
В раскрытую осеннюю форточку влетел прощальный гудок нефтеналивного судна «Маршал Буденный».
— Одинцов фотографировал его на предвыборный плакат. В роддоме. На фоне рожениц.
— Так, может быть, надо и рыть там?
…Роддом Новороссийска расположен на пятиглавой горе Колдун, открытый всем ветрам, включая свирепый норд-ост. Почти каждый год с роддома сносило крышу.
Главный врач роддома, мой двойной тезка, Петр Кусков, нас принял неласково:
— Без халатов нельзя!
Я достал из пятнистого походного рюкзачка два халата из белого шелка.
Тезке пришлось смириться.
— Что тут у вас произошло, Петр Артемович? — тихо спросил инспектор.
— После фотовспышки, — устало произнес заглавный акушер, — мэр остекленел, превратился в порошок, а потом и вовсе исчез без следа.
— У вас есть научные данные, объясняющие столь эксцентричное поведение мэра? — наотмашь спросил я.
— Господа, попрошу вас покинуть подведомственное мне учреждение. Я сейчас буду принимать роды. В шестой палате.
2.
В воскресенье был день Новороссийска. В безоблачное небо взмыли летчики-ассы из подмосковного Жуковского.
