После небольшой паузы динамик хорошо поставленным голосом запел:
Позови меня с собой,
Позови сквозь злые ночи!
— Рябов, это откровенный плагиат! — вскрикнул я, не успев еще вскочить с четверенек.
— Знаю… — выплюнул сыщик водоросли.
— Друзья мои… — Тихон Хренов поднялся во весь свой нешуточный рост. — Запомните! С этой минуты больше нет Мани Пугач! С челюстью от Страдивари есть только одна певица. И вы ее знаете… Это Лиза Лизкина! С челюстью от Страдивари она — гений.
Глава 41
Борода Грозного
1.
Мы с сыщиком Рябов сидели подле электрокамина и потягивали пиво «Батька Махно».
— Признаться, друг мой, — произнес детектив, — я скучаю без настоящих, чудовищных преступлений.
— Преступники как-то выродились, — поддержал его я. — Карманные воришки, хапуны депутаты… Лилипуты и гномики.
И тут в нашу дверь оглушительно постучали.
В комнату вошел невысокий жилистый человек с лицом китайца.
— Я смотритель Петропавловской крепости, — сказал он. — Три дня назад какой-то неизвестный поменял мощи Иоанна Грозного на останки Емельяна Пугачева.
— Ага?! — простонал от радости сыщик.
— Ага! — горячо поддержал его я.
2.
— Ну и какие у вас версии, акушер Кусков, — Рябов помешивал алюминиевой ложечкой чай в скоростном поезде «Красная стрела».
В этом поезде ехал и я, ваш покорный слуга, акушер Петя Кусков.
— Признаться, никаких, — огорченно развел я руками.
— А для меня это дело почти закрыто! — причмокнул Рябов, запивая печенинку «Салют». — Вы заметили китайский разрез глаз смотрителя Петропавловской крепости?
— Китайский след?
— Вот именно…
— Зачем китайцам мощи почившего монарха?
— Вот это нам и предстоит выяснить, — воинственно усмехнулся Рябов.
3.
Петербург нас встретил ледяным ветром. По брусчатке мостовой он гнал клочья грязных избирательных плакатов. Вчера здесь избрали губернатора Ленинградской области.
— Кстати, вы не слышали, — спросил меня Рябов, — кто победил на выборах?
— Маня Маньевич Жулецкий…
С плакатов театральной тумбы на нас смотрело толстое и волевое лицо нового губернатора.
— Вот к нему-то мы отправимся, — скосил на меня черный глаз Рябов.
— Сейчас шесть утра… — заметил я робко.
— Петя, поверьте мне, свежеиспеченные губернаторы просыпаются исключительно рано.
4.
В 06:00, по московскому времени, губернатор Маня Маньевич Жулецкий опустил с кровати мускулистые волосатые ноги.
Если кто-нибудь увидел его в этот миг, то был бы весьма озадачен.
На постели губернатора, на месте, предназначенном для супруги, лежали (черепом на подушке, ноги с другой стороны) останки Ивана Грозного. Сразу бросалась в глаза легендарная борода клинышком.
Маня Маньевич попил кофе с армянским коньяком и энергично глянул из окна своей шикарной квартиры.
— Ленинградская губерния теперь моя! — засмеялся он и притопнул кудрявой ногой.
И тут в его дверь грянул наш (то есть мой, акушера второго разряда Кускова и сыщика Рябова) электрозвонок.
— Во поле береза стояла! — без слов, будто намекая на что-то неведомое, пропел последний.
5.
— Шукайте китайский след, — с порога огорошил губернатора сыщик.
— Какой еще след? — не скрывая своего раздражения, спросил Маня Маньевич.
Оттеснив чиновника стальным плечом, сыскарь резко шагнул в прихожую.
— Я — инспектор Рябов, — чеканно представился сыщик. — А это мой пресс-атташе, акушер второго разряда, Петр Кусков.
— И что же вам нужно? — толстая щека губернатора нервически дернулась.
— Мы пришли к вам по делу пропажи останков Иоанна Грозного, — Рябов сделал широкий шаг в спальню губернатора, но тот массивным, хорошо откормленным туловищем преградил дорогу.
— Если вы уверены в китайском следе, зачем вы идете в мою спальню? — вопросил Жулецкий. — Записывайтесь ко мне на прием. В Смольный.
— Однако почему вы не пускаете нас в опочивальню? — Рябов выхватил именной браунинг. — Что вы скрываете?
— Я? Ничего! Помилуйте…
За три энергичных шага Рябов добрался к зловещей кровати и резко отбросил верблюжий полог.
— Кто это? — сыщик заиграл желваками.
— Ах, это?.. Мой безвременно почивший прадедушка, Амвросий Карлович Журавлев-Задунайский.
— Ваши руки, господин губернатор, — тихо произнес Рябов, доставая блеснувшие вороной сталью наручники.
— Повторяю, это мой прадедушка. Сначала я хранил его в могиле, да потом стал так тосковать, что решил держать здесь, при себе.
— Бороду Ивана Грозного я узнаю из всех бород. Она клинышком… — усмехнулся сыщик.
6.
Прошло три года.
Дело о пропаже мощей Иоанна почти забылось. Однако когда мой друг и наставник натыкался на имя Грозного, он сразу мрачнел.
— Так проколоться! — Рябов мучительно потирал виски. — Не могу простить себе китайский след…
— Кстати, зачем экс-губернатору вообще понадобились останки.
— У Нострадамуса в центурии под номер 1345 сказано, мол, кто переспит хотя бы ночь с мощами Грозного, тот и будет избран губернатором Ленинградской области.
— Только очень ненадолго, — фыркнул я.
— О сроке губернаторства в центурии нет ни словечка…
Рябов подошел к холодильнику, достал две банки пива «Столыпин».
Мы хлебнули напиток из солода и хмеля.
— Мой друг, — обратился ко мне сыщик, — я хочу попросить вас об одном одолжении.
— Для вас — всё что угодно, — откликнулся я.
— Когда увидите, — продолжил он, — что я погряз в гордыне, решил будто любое, даже головоломное дело мне по плечу, шепните мне на ухо только два слова «китайский след».
— Заметано… Хотя, я больше чем уверен, в Питере не обошлось без китайцев. Они же повсюду.
Глава 42
Гаванская сигара
1.
В столицу Кубы мы с сыщиком Рябовым прибыли по приглашению самого Фиделя.
Рядом с гаванским аэропортом на телеграфных столбах сидели орлы, там и сям вспархивали розовые фламинго, расточали тропическое благоуханье кактусы.
