— Знаете, почему я собираю фашистские марки? — улыбнулся Гусь.
— Почему? — Рябов пристально глядел на брыластое лицо Павла Павловича.
— Именно безумие бабла приводит к фашистским застенкам. Чтобы избежать этого казуса, кое-кого можно и покарать.
3.
Через несколько дней контроль над русаками решено было осуществлять через микрочип, вживленный в мозжечок. Именно он будет подавать сигнал на Лубянку, сколько у кого какой наличности.
— 140 миллионов чипов? — позвонил я резиденту РФ. — На какие, ёлы-палы, шиши? Нефть дешевеет…
— Вы, Петя, будто малый ребенок. А подушка экономической безопасности?
— Разве вы не всю ее на себя потратили?!
— Выходит, не всю.
Оказывается, чип не только определял число дензнаков, но и коэффициент продуктивности. Исходя из этого, выдавались съестные продукты, одежда, услуги.
По сводкам ВЦИОМ производительность труда стремительно росла. Предвкушая триумф отечественной экономики, я потирал ладони.
Рябов разбирал на кухонном столе именной браунинг, тщательно смазывал детали льняным маслом.
— Погодите, ликовать, акушер. Ситуация еще хрен куда вырулит.
— Экономические показатели семафорят об обратном.
Сыщик собрал оружие, в шутку прицелился мне в лоб, проверочно пощелкал курком.
— Вы давно были в продуктовом магазине?
Я увернулся от воображаемой пули:
— Вчера ходил за молоком и овсянкой. Цены подросли процентов на 15. Не вижу в этом ничего фатального. Инфляция.
— На 15 процентов за несколько дней?
Зазвонил телефон. На проводе глава Центробанка, Павел Гусь.
— Господа, я решительно разочаровываюсь в своем народе?
— Что так? — инспектор выбил из пачки «Кэмела» сигарету.
— Отказываются вставлять чипы. Лишь старушки согласны. Все бегут за рубеж. Железнодорожные перроны и аэропорты переполнены.
— План ваших действий?
— Пункт первый. Срочно реконструировать железный занавес. Никого не впускать в страну и, главное, не выпускать. Пункт второй, приступить к поголовному вживлению чипов.
Рябов выпустил едкий клуб дыма:
— Уж лучше бы, Паша, вы собирали свои фашистские деньги. То бишь марки.
— Вы не патриоты! — разгневанный Гусь бросил трубку.
— Как они намерены восстановить железный занавес? — конвульсивно сглотнул я. — Никакого спецназа с десантом не хватит.
— Я думаю, они начнут с тотального сожжения всей наличности.
— Тогда народ осатанеет. И сожжет их самих.
— Как Жанну д'Арк?
— Или Джордано Бруно.
Рябов тщательно затушил бычок в латунной пепельнице, изготовленной умельцами из авиационного патрона.
— Даже не знаю, что тут сказать. Возможно, Гусь с Абрамкиным и правы. Все гениальные идеи всегда встречают на Руси жесткое сопротивление. Вспомните, как в эпоху Петра Великого трудно приживалась в русских деревнях картошка.
Конечно, с сыщиком можно было бы и поспорить. Сказать, мол, Петру Первому несправедливо приписывают все достижения. И флот он построил, и окно в Европу прорубил, и засадил от Владивостока до Калининграда все картошкой.
Флот же в Архангельске был и до него. Окно в Европу давно уж прорублено. Вспомните хотя бы путь из варяг в греки, во времена Великого Новгорода. Именно Ивану Грозному мы обязаны появлению рассыпчатой и аппетитной картошки. Да какой смысл в полемике? Не лучше ли подождать? Пусть сама жизнь подскажет, как нам действовать.
4.
События же развивались так…
Были отменены все международные рейсы отечественных самолетов и поездов. У Лобного места сожжено еще сорок КАМАЗов русской наличности.
Народ же судорожно драпал за кордон.
Улетали на авиалайнерах стран, с коими Абрамкин еще не успел разорвать дипотношений. Уплывали на надувных матрацах в Стамбул и Аляску. Звериными тропами уходили в Грузию, Афганистан и кочевую Монголию.
К концу чудного лета на бескрайних просторах от Владивостока до Калининграда осталась лишь горстка людей. В основном, понятно, старики и старушки, ярые патриоты, слабоумные, мечтатели-идеалисты и кремлевская вертикаль, которая свято верила, что в стране еще есть чем поживиться.
Мы безотлагательно с Рябовым были вызваны в Кремль.
Диспозиция примерно такая же, как и в прошлый раз. Спасская башня. Овальный кабинет. Я с сыщиком и президент РФ с Павлом Гусем.
— Что происходит? — вскрикнул Абрамкин. — Неужели реформа чипизации накрылась медным тазом?
Павел Гусь кусал тонкие губы:
— У нас еще остались кой-какие человечьи ресурсы.
— Ты бредишь… — пробормотал Абрамкин.
— А монголы с китайцами? Они к нам, ой как, просятся?! Просто роют копытами.
Рябов погладил тайную кобуру именного браунинга:
— Согласятся ли эти люди с раскосыми и жадными очами работать бесплатно?
— А кто их будет спрашивать? — вскрикнул Пашутка. — Хочешь получить гражданство РФ? Сразу — бац! — в мозг чип.
— Так они же сбегут… — мелово побледнел президент.
— А мы их «катюшами» или системой «град». У нас же еще со времен Совдепии граница на надежном запоре.
Вошла супруга президента РФ, г-жа Альпенгольц, в руках держала свинью-копилку.
— Скажи, дорогой, — тихо спросила она, — ты и эту хрюшку решил раскокать, а деньги спалить? Их же наш сыночек собирал с пятилетнего возраста.
— Там металл. Он не горит, — щека у Абрамкина нервически дернулась. — Нужна плавильная печь.
Алина Борисовна, вся в траурно-черном, шагнула к мужу и расколола глиняную чушку о сократовский лоб мужа.
Металлические кругляки звонко раскатились по вощеному паркету.
Рябов инстинктивно выхватил из потайной кобуры именной браунинг.
Я прижал к груди акушерский саквояж.
Г-жа Альпенгольц, горделиво вильнув тазом, покинула Овальный кабинет.
Президент, как мыслящий тростник, рухнул.
— Чего это она? — сипло прошептал Гусь.
Востроухая Алина Борисовна услышала, вернулась:
— Не зря я свою девичью фамилию не поменяла. Как была, так и останусь — Альпенгольц!
Вторично протестующе вильнув бедром, удалилась.
— Что она сказала? — с зажмуренными глазами спросил Абрамкин.
Я открыл акушерский саквояж, достал справочник:
— Зачитываю. Продуктивный центр фемин находится не в мозге, а в матке. Практически все они дуры. Конец цитаты. От себя же ремарка. Не могу не согласиться. Взять хотя бы тех девушек, которые мне отказали…
