– Ты что устраиваешь! – орал хриплый голос в трубке. – Сколько тебе повторять – это не шутки…
Пока Кабан орал, Леня держал трубку чуть в стороне, чтобы не оглохнуть. Дождавшись паузы, он поднес телефон к уху и спокойно проговорил:
– Жора, твоя дочь у меня. Ей ничего не угрожает, если, конечно, мы с тобой договоримся.
– Ты, мать твою, кто такой? – Авторитет опешил и от удивления заговорил гораздо тише.
– Папа римский, – вежливо ответил Маркиз. – Так что насчет твоей дочки? Может, черт с ней, с шалавой? Та еще стерва, между нами. Закатать ее в бетон да в фундамент нового дома… как ты считаешь? Воспитывать ее – жуткая морока, я тебе очень сочувствую…
– Ты, гад, понимаешь, в какую игру вздумал играть? – проревел Кабан. – Ты что думаешь, живым выберешься? Меня большие люди злить боятся…
– Крылов, например, – невинным тоном вставил Маркиз.
Кабан замолчал, как будто у него перехватило дыхание.
Наконец, справившись с собой, он проговорил:
– Чего тебе надо?
– Вот это уже разговор! – одобрил Маркиз. – Давно бы так! А то угрозы, угрозы… несолидно как-то. Приготовь бриллианты.
– Какие бриллианты? – переспросил старый бандит.
– Не придуривайся! Знаешь какие! Гарнитур, который ты увел у Крылова! Бриллиантовый гарнитур, который подделал для тебя Штерн!
«Кто же это такой? – лихорадочно думал Кабан. – Откуда он так много знает? Как его зацепить? И как вытащить Анитку? И все же, кто это такой?»
Чем дольше Кабан думал над последним вопросом, тем бо́льшие подозрения возникали у него в душе. Слишком многое говорило против его наемника, убийцы со снулыми рыбьими глазами. Он много знал, слишком много для исполнителя, и он никогда не внушал Кабану доверия. Голос по телефону вроде бы совсем не похож, но при современной технике изменить голос ничего не стоит…
– Эй, Жора, ты никак заснул? – напомнил Маркиз о своем существовании. – Не спи, все на свете проспишь! Ну что ты решил – закатывать Анитку в бетон или она тебе еще пригодится? Прошлое вспоминать, какая она была славная в раннем детстве…
Неизвестный подонок как будто прочитал мысли Кабана, как будто влез в его душу…
– Храбрый, да? – угрожающе проговорил авторитет. – Со смертью играть любишь? Ну смотри, доиграешься…
– Ты меня не пугай, я пуганый! Короче, если хочешь получить дочку живой и здоровой, положи хомутовский гарнитур в коробку из-под торта «Невские берега» и приезжай через полтора часа в Кушелевский парк, к колесу обозрения. Там получишь дальнейшие инструкции. И чтобы без фокусов! Если бриллиантов при тебе не будет, Анита искупается в бетоне!
В трубке раздались сигналы отбоя, но Кабан не сразу это осознал. Он держал телефон возле уха и злобно смотрел в стену. До чего же обнаглела молодежь! Посметь бросить вызов ему, Жоре Кабану! Нет, это не смелость, это просто глупость! Это идиотизм!
Тот, кто звонил ему сейчас, кто бы это ни был, только что подписал собственный смертный приговор.
Первым его побуждением было швырнуть телефон в угол, разбить его вдребезги, но Кабан взял себя в руки. Ему нужно успокоиться, действовать холодно и безошибочно, если он хочет спасти Аниту и разобраться с ее похитителем, с этим наглецом, бросившим ему вызов. Он не должен давать волю ярости, если не хочет наделать ошибок. Кроме того, этот телефон нужен для связи с похитителем – ведь именно его номер записан на Анитином мобильнике…
Жора несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, положил телефон в карман и вызвал дежурного бригадира, Витю Косого.
– Косой, на выезд. Собери ребят, человек восемь хватит, на двух машинах.
– Пушки брать? – на всякий случай уточнил Косой.
– Обязательно. Да, и вот еще что – принеси мне коробку из-под торта «Невские берега».
Витя, привыкший к тому, что приказы не обсуждаются, нисколько не удивился такому распоряжению шефа и отправился исполнять.
Кабан закрыл за ним дверь на два оборота ключа и подошел к сейфу.
После того, как Анитка утащила у него ключи и вынула из сейфа злополучные серьги, Кабан поменял свой домашний сейф. Теперь, кроме ключей, которые он последнее время очень тщательно прятал, чтобы открыть замок сейфа, он должен был приложить к специальной чувствительной пластинке свой большой палец.
Встроенный в замок микрокомпьютер опознал отпечаток пальца хозяина, замок загудел и открылся.
Кабан вынул из сейфа замшевый футляр и открыл его.
В кабинете словно стало светлее. Это бриллианты засияли искристым холодным голубоватым светом.
Кабан несколько минут смотрел на них и не мог отвести глаз.
Изумительной красоты оправы, чудесное старое золото, но самое главное – поразительные лучистые камни завораживали его.
Давно уже пора избавиться от гарнитура, он слишком опасен. Валентин Крылов – сильный и влиятельный человек, ссориться с ним опасно даже Кабану. Если Крылов узнает, кто подставил его, подменив бриллианты, Кабану придется туго.
Он понимал это и ждал теперь, когда приедет покупатель – немногословный богатый человек, в чьей частной коллекции очень много вещей сомнительного происхождения. Он никогда никому не покажет бриллианты и не проболтается о том, где их купил.
Кабан ждал покупателя, но ждал его с щемящим, сложным чувством – ему до боли не хотелось расставаться с бриллиантами…
В дверь осторожно постучали. Кабан открыл дверь, впустил бригадира. Косой принес ему коробку из-под торта.
Авторитет переложил в коробку бриллианты, взял ее в руки – он никому не мог доверить такой груз.
– Ребята готовы, – доложил Витя.
Только выехав из гаража, Кабан сообщил, куда нужно ехать. Такого рода предосторожности были у него в крови.
* * *
В Кушелевском парке в это время года почти совершенно безлюдно. Только несколько замерзших собачников уныло прохаживались по дорожкам, следя за своими питомцами, да несколько мальчишек с визгом катались на велосипедах.
Колесо обозрения, как ни странно, работало – кабинки медленно ползли на головокружительную высоту, откуда можно было увидеть половину огромного города, и потом спускались обратно, к земным заботам и проблемам.
Неподалеку от чертова колеса в парк вклинилась стройплощадка – какие-то ушлые бизнесмены умудрились купить солидный кусок парка под строительство нового дома, и его кирпичные стены уже возвышались над временным бетонным ограждением.
Два джипа с бойцами Кабана въехали в парк, не обращая внимания на запрещающий знак, и лихо подрулили к колесу обозрения. Четверо молодцев выскочили из первой машины и заняли круговую оборону. Только тогда, медлительный и мрачный, на площадку перед колесом выбрался сам Кабан с коробкой в руке.
