С прошлого посещения здесь почти ничего не изменилось – вырезки на стене, мечущаяся в аквариуме рыба. Только слой пыли на всех поверхностях стал еще толще.
– Лола, я тебя заранее прошу, – проговорил Леня, оглядывая комнату, – не поднимай шума! Ни в коем случае! Чтобы не получилось, как прошлый раз…
– Но если мышь… – жалобно пробормотала Лола. – Ты же знаешь, это сильнее меня…
– Держи себя в руках! – повторил Маркиз, направляясь к одному из стенных шкафов.
– Да, кстати, – снова заговорила Лола, – у меня всю дорогу такое ощущение, словно за нами кто-то следит.
– Ты мне уже говорила про синюю машину.
– То была машина, но мне показалось, что в ресторане за нами тоже следили.
– Лола, у тебя просто нервы разыгрались! – отмахнулся от нее Маркиз и открыл дверцу шкафа.
В шкафу на плечиках висели несколько пиджаков и костюмов, а также прочая мужская одежда. Правда, были здесь вещи и не вполне обычные – полицейская форма, белый халат, зеленая медицинская униформа, все – примерно одного размера.
– Обычный платяной шкаф… – разочарованно протянула Лола. – Ничего особенного…
– Да, действительно, – согласился с ней Леня и открыл дверцы второго шкафа.
Перед ними оказался гримировочный столик. Три зеркала, позволявшие разглядеть свое лицо со всех сторон, яркая подсветка, выдвижные ящички, в которых оказалось все необходимое для грима. В отдельном ящике Леня нашел несколько мужских париков.
– Понятно, – проговорил Леня, выдвигая ящички один за другим. – Здесь Вербицкий менял внешность, когда отправлялся на какую-то операцию. Так что и тот, первый шкаф – не обычный платяной, а скорее шкаф театрального костюмера…
Он хотел открыть нижний ящик, но тот оказался заперт. Леня повозился с ним, попытался открыть его канцелярской скрепкой, но ничего не получилось, замок был не простой.
– Эта рыбка опять проголодалась! – проговорила Лола, которая стояла возле аквариума, наблюдая за его обитательницей.
– Ну так покорми ее, но только мне не мешай – видишь, я занят… – отмахнулся от нее Маркиз.
– Хорошо, Ленечка! – миролюбиво проговорила Лола.
Она добавила корм в кормушку, но не удовлетворилась этим: набрала немного корма в горсточку и насыпала прямо в аквариум, приговаривая:
– Цып-цып-цып!
– Ты что, Лола, это же не курица! – пробормотал Леня, ковыряясь в замке.
– А как же нужно говорить? Не кис-кис-кис же!
– Да как угодно, только не мешай…
Лола обиженно замолчала, продолжая сыпать корм в аквариум, и вдруг горестно вскрикнула.
– Я же просил тебя не шуметь! – проворчал Маркиз.
– Ленечка, я туда часы уронила! – жалобно проговорила Лола. – У браслета такая застежка слабая, все время расстегивается, вот и сейчас расстегнулась!
– Господи, Лола, ты что, не видишь, я тут с замком мучаюсь, а ты меня отвлекаешь всякой ерундой!
– Это не ерунда, это хорошие часики, очень, между прочим, дорогие! Ты же мне другие не купишь!
– Ну так достань их! Они же наверняка водонепроницаемые…
– Ну да, конечно! – с опаской проговорила Лола. – Но там эта рыба плавает, вдруг она кусается?
– Это же не акула! Она маленькая!
– Ага, пиранья тоже маленькая, а как укусит – мало не покажется!
– Лолка, прекрати! – прикрикнул на нее Маркиз. – Ты же видишь, я занят!
– Вот всегда ты так, как нужна твоя помощь – так ты занят! – обиженно проговорила Лола.
– А от тебя тоже никакой помощи, – огрызнулся Маркиз. – Только отвлекаешь всякими глупостями!
Лола обиженно надулась, сняла свой строгий пиджак, закатала рукав блузки и погрузила руку в аквариум.
Рыба вовсе не попыталась ее укусить – наоборот, она в ужасе уплыла в самый дальний конец аквариума и теперь следила оттуда за Лолиными действиями.
Лола пошарила на дне. Часы провалились в декоративный грот, опутанный водорослями. Лола запустила в этот грот руку, но вместо часов ей попалось что-то другое.
– Ключик какой-то… – проговорила Лола, достав из аквариума свою находку, и снова погрузила руку.
Наконец она нашла свои часы и положила их на стол, чтобы немного обсохли.
– Что за черт, – бормотал тем временем Леня. – Никак не открыть этот чертов замок…
– Так, может, попробуешь этим ключом?
– Каким ключом? – удивленно переспросил Маркиз.
– Да вот этим! – Лола протянула ему ключ, который только что нашла в аквариуме.
– Где ты его взяла? – недоверчиво поинтересовался Маркиз и брезгливо дотронулся до мокрого ключа.
– Да ты сначала попробуй – вдруг подойдет?
Леня вставил ключ в замочную скважину – и замок тотчас открылся.
– Вот видишь, и от меня есть какая-то польза! – мстительно проговорила Лола.
Маркиз ей ничего не ответил. Он выдвинул ящик, достал из него небольшую шкатулку, украшенную слоновой костью и перламутром.
– Какая шкатулочка хорошенькая! – проговорила Лола, заглядывая через плечо компаньона.
– Странно, почему он ее так бережно хранил? – пробормотал Маркиз. – По-моему, ей грош цена в базарный день. Такие продают на каждом турецком курорте.
– Может быть, внутри что-то важное?
Леня поставил шкатулку на туалетный столик, открыл крышку. Внутри шкатулки ничего не было, но когда Леня откинул крышку, раздалась трогательная мелодия.
– Она еще и музыкальная, – проговорил Леня. – А внутри пусто. Зачем же он ее хранил?
– По разным странам я бродил, – запела Лола жалостливым голосом. – И мой сурок со мною…
– Лолка, ты что? – испугался Маркиз. – Что с тобой? У тебя жар? Очень не вовремя!
– Это песенка «Сурок» великого Бетховена, – сообщила ему Лола. – Я, между прочим, в музыкальной школе училась, там мы эту песню разучивали. – И она снова затянула: – И мой всегда, и мой везде, и мой сурок со мною…
– Лолка, прекрати немедленно, у меня от твоего пения зубы разболелись! – взмолился Леня, закрывая шкатулку.
– К зубному давно не ходил, – мстительно проговорила Лола. – Когда был последний раз?
– Ну, не помню я… – Леня хотел поставить шкатулку обратно в ящик, но в это время дверь комнаты распахнулась.
На пороге стоял господин Строганов, совладелец фирмы «Строганов, Вербицкий и партнеры» и Ленин заказчик.
На лице его было какое-то странное выражение.
– Что вы здесь делаете? – осведомился Леня. – И самое главное – как вы здесь оказались?
– Я подумал, что вы мне чего-то недоговариваете, и решил проследить за вами, – ответил Строганов странно равнодушным голосом, как будто тема разговора его ничуть не волновала.
