Вербицкий – или Строганов – замолчал. Маркиз подумал уже, что больше ничего не услышит, больше ничего не узнает, но снова зазвучал тихий, надтреснутый голос:
– Но однажды, разбирая в кладовке старые вещи, перед тем как выбросить их, я нашел эту шкатулку. Я открыл ее и услышал мелодию… По разным странам я бродил… – пропел он фальшиво, – и мой сурок со мною… и тут со мной что-то произошло. Я вспомнил тот летний день, вспомнил тела родителей в беседке, вспомнил вьющихся над ними мух. Кроме того, я вспомнил лица тех бандитов, которые убили моих родителей. Бандитов, которые перечеркнули мою жизнь. Я не только вспомнил тот день – я стал совершенно другим человеком. Из Александра Павловича Строганова я превратился в Олега Васильевича Вербицкого. Изменилась моя память, изменился мой характер, изменилась даже моя внешность – не знаю, как это получается, но вы сами это только что видели. Я ушел из дома, чтобы никто не увидел моего нового обличья, и целый день ходил по местам, где бывал в детстве, понемногу восстанавливая свою жизнь. Потом я вернулся домой и лег спать, а когда проснулся – снова стал Александром Строгановым и ничего не помнил о вчерашнем дне. Только шкатулка стояла на моем письменном столе, словно о чем-то мне напоминая… Я снова открыл ее, снова услышал мелодию – и со мной опять произошла прежняя метаморфоза. Я стал Вербицким. К тому времени я давно уже не был ребенком. Я преодолел давнюю травму, перепрыгнул открывшуюся передо мной бездну и понял, что передо мной открылись новые возможности. Во мне жили не просто две личности – во мне жили два совершенно разных человека. Александр Строганов получил хорошее юридическое и экономическое образование, он прекрасно умел вести бизнес, но он был излишне осторожен, предусмотрителен, пожалуй, даже трусоват, в нем не было авантюрной жилки, потому что в нем заблокировали знания о темной, ужасной стороне жизни. Олег Вербицкий знал о жизни все, и он не был ограничен никакими формальными барьерами. Он мог взглянуть на вещи с новой, неожиданной стороны. Вместе два таких человека могли свернуть горы. И у меня была еще одна задача. Я вспомнил лица тех бандитов, которые убили моих родителей, и решил их найти. Они должны были заплатить по тому старому счету. Заплатить сполна. Так началась моя жизнь со Строгановым. Он ничего не знал обо мне. Просто я оставлял у него на рабочем столе эту шкатулку и записку с просьбой открыть ее в определенный день и час – раз в неделю или, если нужно, чаще. Строганов думал, что я оставляю в шкатулке для него записки – так оно, собственно, и было, но когда он открывал шкатулку, он переставал существовать, и на сцене появлялся я. Кроме шкатулки, мы со Строгановым обменивались сообщениями по электронной почте или эсэмэс, и этого вполне хватало. Мы успешно вели дела своей фирмы, и параллельно я искал тех бандитов. Через какое-то время я узнал, что почти все они погибли. Жизнь бандита не бывает долгой, особенно коротка она была в лихие девяностые годы. Из всех только один выжил – тот, самый молодой, который заслушался мелодией шкатулки. Он не только выжил – он сделал в криминальном мире большую карьеру, стал некоронованным королем…
– Туз Пик! – воскликнул Маркиз.
– Совершенно верно, Туз Пик! – подтвердил Вербицкий. – И я решил, что он заплатит за всех. Я собирал о нем всю имеющуюся информацию, подбирался к нему как можно ближе. И в один момент случилось то, что и должно было случиться, когда имеешь дело с таким хитрым и безжалостным противником: он почувствовал мое присутствие, почувствовал, что за ним кто-то охотится, и из дичи сам превратился в охотника. У него были большие ресурсы, большие возможности, и мне пришлось перейти к обороне. Когда люди Туза вышли на мой след, я сосредоточился на том, чтобы они ничего не узнали о Строганове. Я перестал приходить в офис фирмы, снял у надежных людей эту квартиру и устроил здесь свое убежище. Здесь же я спрятал шкатулку. Потом я сделал все, чтобы, если меня не станет как Вербицкого, вторая моя личность смогла найти это убежище и разобраться в ситуации. Я продолжал следить за Тузом, соблюдая все правила конспирации, но это мне не помогло: его люди выследили меня, поймали и повезли в его загородный дом. По дороге мне удалось сбежать…
– И они поверили, что вы погибли, утонули при побеге!
– Совершенно верно! – Вербицкий с уважением взглянул на Маркиза. – Александр не ошибся в вас, вы смогли узнать и сделать очень многое!
– Что с вами было после того, как вы прыгнули в реку?
– Я очнулся в больнице, очнулся уже в облике Александра Строганова. Я не мог понять, что со мной случилось, не мог понять, почему моя одежда мокрая. Я быстро пришел в себя, вернулся домой и попытался связаться со своим компаньоном, с Олегом Вербицким, надеясь, что он ответит на мои вопросы. Но Олег, что не удивительно, не отвечал по обычным каналам связи, он пропал. И пропала шкатулка, в которой Строганов находил записки от своего компаньона. Из-за того, что она пропала, вторая личность Строганова – то есть я – оказалась заблокирована. Тогда, оставшись без своего оперативного компаньона, Строганов обратился к вам.
– Он сделал это довольно подлым образом! – напомнил Маркиз. – Подставил меня, поставил в безвыходное положение…
– Простите его, – Вербицкий опустил взгляд. – Я же говорил вам, Строганов – человек не простой. Часть его памяти, часть его сознания заблокирована, и поэтому он иногда совершает поступки не вполне адекватные!
«Черт знает что»! – подумала Лола, слушавшая до этого Вербицкого, затаив дыхание.
– Посмотрим, – проговорил Маркиз.
– Я вам очень благодарен, – снова заговорил Вербицкий. – Вы помогли мне найти эту квартиру, найти эту шкатулку, помогли мне снова стать самим собой…
– В вашем случае это звучит весьма двусмысленно! – перебил его Маркиз.
– В любом случае, я заплачу за вашу работу. Хорошо заплачу, можете не сомневаться.
– Вы – или ваш компаньон? – насмешливо уточнил Леня. – Насколько я понял, всеми финансовыми вопросами ведает он.
Вербицкий посмотрел на Маркиза долгим взглядом и спросил:
– Вы поможете мне завершить свое дело?
– Туз Пик?
– Туз Пик.
– Не стоило бы, – вздохнул Леня. – После того, как ваш… компаньон меня подставил. Но дело в том, что у меня к Оскару свой отдельный счет. Кроме того, мне лучше с ним разобраться, пока он не разобрался со мной. Ведь я слишком много про него знаю и видел его лицо, так что он не оставит меня в покое.
– Вот видите, у нас с вами общие интересы, – улыбнулся Вербицкий. – Кстати, почему вы его назвали Оскаром?
– Это его цирковое имя – Оскар Лимонти. Под этим именем я его знал когда-то очень давно.
– Вот как? Выходит, вы и правда знаете о нем больше меня… больше всех.
– И я знаю, что Оскар – очень опасный человек.
– Но сейчас у нас перед ним есть преимущество: он думает, что я мертв, что я утонул тогда…
– Ладно, – проговорил Леня, поднимаясь. – Будем считать, что мы с вами договорились, а сейчас нам лучше покинуть эту квартиру, мы и так слишком здесь засиделись. А я, пожалуй, проведаю одного своего старого знакомого… очень старого знакомого!
