– Ну, Надька, ты даешь! Как ты его… рыцарем! Просто супермен… или супервумен!
– Спрашиваешь! – гордо ответила на бегу Надежда.
По обе стороны коридора было множество закрытых дверей, но Надежда не решалась открыть какую-нибудь из них. Наконец коридор уперся в крутую металлическую лесенку. Неожиданно из-за последней двери выскочила довольно молодая красивая женщина и, шагнув к Надежде, на чистейшем русском языке воскликнула:
– Слава богу, вам удалось убежать! Скорее за мной, я покажу вам единственный выход из этого гадюшника!
С этими словами незнакомка нервным жестом поправила густые темные волосы и пробежала вверх по лестнице. Надежда, крайне удивленная появлением неожиданной союзницы, тем не менее двинулась следом.
– Как хорошо, что вы появились здесь! – Брюнетка, продолжая подниматься по лестнице, обернулась к Надежде и снова тем же характерным жестом поправила волосы. – Может быть, и мне вместе с вами удастся сбежать из этого вертепа! Вы не представляете, какие тут ужасные люди!
Женщины поднялись на лестничную площадку второго этажа. Дождавшись запыхавшуюся мадам Ларош, брюнетка подтолкнула обеих русских дам к огромной двустворчатой двери из резного дуба, распахнула ее дверь со словами: «Сюда, сюда, скорее сюда! Это единственный выход!» – и как только подруги вошли в эту дверь, прошла следом и захлопнула ее за собой.
Женщины оказались в огромном кабинете, обставленном темной антикварной мебелью. По стенам, за стеклами книжных шкафов, тускло отсвечивали позолоченные корешки старинных книг. В глубине кабинета за огромным столом красного дерева сидел седой мужчина с яркими пронзительными голубыми глазами на смуглом морщинистом лице.
Закрыв за собой дверь и встав возле нее за спиной у подруг, брюнетка снова поправила волосы и совершенно другим голосом – сухим и насмешливым – повторила:
– Вы не представляете, какие здесь живут люди! Вот, например, господин граф… Господин граф, позвольте представить вам наших невежливых гостей из России. Сначала пришли, не спросив разрешения, потом хотели уйти, не попрощавшись…
Надежда тяжело вздохнула и сказала, обернувшись к своей подруге:
– Ну надо же так поглупеть – попалась в такую элементарную ловушку. Вот, Ирка, что делает с людьми самодовольство! Обрадовалась, что так ловко разделалась с Себастьяном – и моментально поглупела.
– Что там случилось с Себастьяном? – спросил недовольным голосом хозяин кабинета.
– Эти взбесившиеся домохозяйки уронили на него рыцарские доспехи, – поспешно доложила брюнетка.
– Стареет Себастьян!
– Вот как! – воскликнула Надежда. – Кажется, здесь все говорят по-русски! Чувствую себя просто как дома.
– Господин граф говорит на восемнадцати языках, – невозмутимо сообщила брюнетка, – и в силу своей воспитанности предпочитает с каждым человеком общаться на его родном языке. А поскольку мы с вами русские…
Надежда бросила на нее презрительный взгляд и проговорила:
– Не хочется иметь с вами ничего общего.
– Стоп, стоп, дамы! – Хозяин кабинета недовольно постучал по столу. – Прекратите пустые препирательства. Мадам Зет, объясните мне, кто эти женщины и как они оказались в Эдеме…
– Эдем! – воскликнула Надежда. – Так я и думала! А вы, должно быть, воображаете себя Саваофом!
На загорелом лице хозяина выражение спокойной заинтересованности сменилось раздражением и злостью. Послышалось негромкое гудение мотора, и кресло, в котором он находился, выехало из-за стола и подъехало к гостям. Надежда увидела, что господин граф сидит в инвалидном кресле на колесах с небольшим пультом управления. Ноги его были укутаны пледом.
Уставившись на Надежду своими пронзительными голубыми глазами, он прошипел:
– Никому не позволено насмехаться надо мной, моими планами и моим детищем! Вы рискуете познакомиться с безжалостными малютками!
– Это еще кто такие? – невежливо перебила его Надежда.
Хозяин нажал кнопку на своем пульте и проехал в дальний угол кабинета. Там стоял незамеченный Надеждой стеклянный ящик наподобие аквариума.
– Взгляните на них, – тихо, с затаенной гордостью, проговорил инвалид.
Надежда, любопытство которой всегда перевешивало инстинкт самосохранения, подошла к аквариуму. В нем не было воды, на дне, на золотистом песке копошились десятки крупных скорпионов.
– Вот они – безжалостные малютки! – с нескрываемым восхищением произнес инвалид. – Сотни миллионов лет они живут на земле! Когда они появились, о динозаврах еще и слуха не было! Динозавры появились и вымерли, уступив место млекопитающим, а безжалостные малютки ничуть не изменились, потому что они просты и совершенны, потому что они знают: чтобы жить, нужно убивать. Мадам Зет! – Он повернулся к женщине возле дверей. – Вы так и не сказали мне, кто эти двое и как они здесь оказались.
– Одна из них – француженка, точнее, русская, замужем за французом, вторая прилетела из Петербурга. Она что-то пронюхала о нашем проекте и попыталась следить за Полем и его людьми в Париже. Видимо, Поль был недостаточно аккуратен и привел ее за собой в Антиб. Думаю, они не представляют большой опасности, просто нужно подержать их некоторое время здесь, пока не утихнут круги на воде.
Мадам Зет добавила, как показалось Надежде, осторожно подбирая слова:
– Интереса для вас они тоже не представляют.
Надежда мгновенно уловила, что мадам Зет боится, как бы Надежда не распустила язык. Стало быть, хозяин многого не знает о ее делишках. Что-то такое Рита говорила, что во главе пресловутого агентства стоит женщина. Не она ли и есть мадам Зет? А что, такое утонченное злодейство могла придумать только женщина. Обещать бедным женщинам любовь богатого красивого мужа, а вместо этого отбирать у них детей, а самих продавать в публичные дома… Ну и стерва! Стало быть, она хочет отвлечь внимание хозяина от них, а после Ирку, конечно, выпустят – побоятся связываться с французской подданной, а Надежду отправят в Россию, и уж там-то с ней разберутся. Ирка отсюда не сможет ничего сделать, доказательств-то у нее никаких. Ну, дети играют, с ними же хорошо обращаются…
Тут Надежда заметила, что хозяин дома давно уже вещает что-то громким голосом.
– Вы пытаетесь стать на пути великого дела! Европейская раса на грани вымирания. В Париже, в Лондоне, в Берлине цветные составляют уже большинство, а смешанные браки стали нормой. Еще сорок-пятьдесят лет – и в мире нельзя будет увидеть настоящего европейца!
– Ну, мы-то с вами вряд ли столько протянем, – вставила Надежда, но граф не обратил на ее слова внимания.
– Я поставил перед собой задачу – восстановить европейскую расу. Отсюда, из этого поместья, выйдут они – новые люди новой Европы, – чистые, закаленные, готовые к борьбе, не отягощенные жалкими предрассудками…
– Но позвольте… – Ирка совершенно ошарашенно смотрела на графа, – вы это серьезно? Забирать детей от родителей и воспитывать их в духе…
