Его ощущение места действия ненаписанного романа было очень сильным. В конце концов, что для нас более зримо, чем география нашего детства? Время от времени он садился в «лендкрузер» и медленно кружил по Элм-Хейвену, чтобы освежить в памяти некоторые топографические моменты, но на самом деле описывал в романе вовсе не тоскливый и обшарпанный город гнусного нового века. Дейл погрузился в атмосферу тысяча девятьсот шестидесятого года и, проезжая по улицам, видел вокруг себя постройки и людей, которых здесь больше не было, которые уже никогда не появятся здесь вновь.
Дейл не испытывал чувства вины из-за того, что пользовался моими записными книжками с набросками и заметками, с коротенькими описаниями-портретами мальчишек из лета шестидесятого, включая его самого. После моей смерти Дейл пообещал себе стать писателем, каким хотел стать его покойный друг Дуэйн, поэтому казалось вполне естественным, что он выстраивает свой новый роман, основываясь на моих зарисовках и наблюдениях.
Но только это были мои наброски и наблюдения, а вовсе не Дейла. Он так до сих пор и не нашел собственного ключика к дверце, за которой скрывалось это почти забытое лето. Поэтому, давая в первых главах портреты одиннадцатилетних персонажей романа – Майка О’Рурка, Кевина Грумбахера, Джима Харлена, Донны Лу Перри, Корди Кук и остальных, – он передавал мое восприятие, верное или неверное, а не восприятие Дей-ла. Это касается даже образов самого Дейла и его младшего брата Лоренса. Возможно, он не до конца доверял собственной памяти.
Черная собака снова появилась через девятнадцать дней после его приезда.
День клонился к вечеру, Дейл шел своим любимым маршрутом: сначала на запад по пологому подъему вдоль ручья в южной части леса мистера Джонсона, затем на северо-восток по оврагу, чтобы у Страстного кладбища выйти на Шестое окружное шоссе. Отсюда было меньше мили по гравиевой дороге до подъезда к ферме.
В тот день он только добрался до леса и собирался перейти ручей, прежде чем двинуться на восток, когда в двадцати ярдах позади себя заметил собаку. Дейл застыл на месте. Собака тоже остановилась.
Какой-то миг ему казалось, что загадка решена: если собака бродит по лесу Джонсонов, значит, это собака мистера Джонсона. Но тут Дейл сообразил, что пес движется за ним со стороны фермы Макбрайдов.
Он сделал несколько шагов по направлению к песику. Тот отбежал на несколько шагов, затем развернулся и стал ждать, что будет дальше. Дейл замер, стараясь разглядеть его получше и сожалея, что не захватил с собой бинокль.
Черная собака показалась ему несколько крупнее, чем он помнил, но в остальном данное Сэнди Уитта-кер описание было верным: относительно небольшая, совершенно черная, если не считать розового пятна на приплюснутой морде, торчащие уши, широкая бочкообразная грудь, хвоста не видно. Он попытался вспомнить, какую породу назвала ему Сэнди Уиттакер: французский бульдог?
Как только Дейл двинулся дальше, собака последовала за ним. Дейл соскользнул с крутого берега ручья и перепрыгнул через узкий, почти замерзший поток. Собака прошла еще ярдов двадцать на север и побежала вверх по склону высокого холма.
Дейл продолжал идти своим обычным маршрутом к Шестому окружному шоссе, держась старой коровьей тропы, которая тянулась по краю узкого хребта, зажатого между двумя оврагами. Ручей, бегущий по дну южного оврага, Дейл и его компания сорок пять лет назад прозвали Дохлым. На восточной стороне гравиевой дороги, где ручей тек по широкой трубе, был пруд глубиной фута три – мальчишки любили прятаться в этом месте, – и туда часто сбрасывали животных, сбитых машинами на Шестом окружном шоссе. Вот почему ручей получил такое название.
Черный песик держался ярдах в двадцати от Дейла, пробираясь по замерзшей траве с тем опасливым видом, какой появляется у некоторых собак на улице. В какой-то момент Дейл остановился и бросил в сторону собаки камень – не для того чтобы причинить ей боль, а только пытаясь прогнать ее прочь. Она уселась и уставилась на Дейла.
Потом собака облизнула морду и показала зубы, но это был не оскал, а что-то, как показалось Дейлу, вроде собачьей ухмылки.
Дейл ощутил, как по спине пробежал холодок. Он знал, это шутка, сыгранная большим расстоянием и угасающим светом, но ему вдруг показалось, что зубы у черной собаки какие-то необычные…
Как будто человеческие…
Дейл покачал головой, злясь на себя за чрезмерное воображение, а когда взглянул на собаку еще раз, та уже не скалилась. Он перелез через проволочный забор Джонсона в том месте, где сетка примыкала к крепкому столбу, и вышел на асфальт Шестого окружного перед холмом, на котором располагалось Страстное кладбище. День был холодный и ветреный. Обычно во время послеобеденных прогулок Дейла кладбище было пустынно, и он вздрогнул, осознав, что метрах в тридцати– сорока от него кто-то стоит. Одинокая фигура, мужчина, странно одетый: на нем было что-то вроде высоких кожаных сапог, одежда цвета хаки, похожая на старую военную форму, и широкополая шляпа, какие носят бойскауты. «Какой-нибудь ветеран?» – подумал Дейл. С такого расстояния невозможно было определить возраст человека, но, судя по стройному и гибкому силуэту, он моложе Дейла.
На заросшей травой стоянке перед черной железной оградой не было ни одной машины.
Человек поднял голову от надгробия, которое внимательно рассматривал, и поглядел в сторону Дейла. Дейл помахал незнакомцу, гадая, местный ли он. Может, это глава того молодого семейства, которое поселилось на ферме дяди Генри и тети Лины, или кто-то еще, живущий достаточно близко от кладбища, чтобы прийти сюда пешком. Было бы приятно познакомиться с нормальным обитателем Элм-Хейвена или его окрестностей.
Человек посмотрел на Дейла, но не махнул в ответ.
Дейл мысленно пожал плечами и двинулся дальше на север по крутому спуску, удостоверившись, как всегда, что никакая легковушка или грузовик не мчится вслед за ним по узкой асфальтовой дороге.
Черная собака исчезла.
Примерно через час, когда Дейл доел томатный суп и вернулся в кабинет, к своему компьютеру, он понял, что в доме кто-то побывал.
Он оставил свой портативный компьютер включенным. Последнее набранное Дейлом предложение по-прежнему было на экране:
«Лето ждало впереди, словно роскошный обед– дни, богатые медленно текущим временем, когда есть возможность насладиться каждым блюдом».
Дейл размышлял над этим предложением во время прогулки и решил, что сравнение слишком уж цветистое, но в данный момент его занимали вовсе не возможные варианты. Под его предложением было набрано:
gabbleretchetsyethwishthounds hehaefdehundeshaefod amp;hisloccaswaeronofer gemetside amp;hiseaganscinonswaleohteswamorgensteorra amp;histethwaeronswascearpeswaeoforestexas
Он не обратил ни малейшего внимания на эту тарабарщину. Гораздо важнее было выяснить, кто ее написал. Дейл нырнул под раздвижную кушетку и вытащил новую бейсбольную биту, которую припрятал там заранее. Лом, конечно, тяжелее, но он лежит в кухонном в шкафу.
