– Расскажешь им, что я…
– Не двигаться!
Олив и Горацио повиновались.
– Агент Олив! Агент Оранжевый! – закричал голос с легким британским акцентом. – Не двигайтесь! Мы вас прикроем!
24
Два кота, один большой и черный, второй маленький и пятнистый, и взлохмаченный мальчик в пижаме с драконами выглянули из-за тернистого края ямы высоко наверху.
Сперва Олив была уверена, что грезит: ее собственное воображение привело друзей на помощь как раз тогда, когда для этого было самое время. Потом она заметила, что у Резерфорда в руках пара маленьких пистолетов. Третий пистолет был зажат в зубах у Леопольда. Четвертый держался на шнурке у миниатюрной кобуры, пристегнутой к перевязи поперек груди Харви. Даже воображение Олив на такое было не способно.
Пока Олив глазела вверх, Резерфорд наставил оба пистолета на терновник. Она стиснула зубы и приготовилась к звуку выстрела. Но вместо этого раздалось лишь мягкое шипение.
Олив поглядела наверх.
– Водяные пистолеты?
Резерфорд, не переставая жать на спусковые крючки, посмотрел на нее.
– Заряженные растворителем для красок, – объяснил он. – И микстурой из трав моей бабушки.
Харви запрыгнул на капающие стебли, яростно размазывая их передними лапами.
– На тебе! – заорал он. – И тебе! Даже не вздумайте путаться с Агентом 1-800!
Свежая краска, покрытая блестящей жидкостью, быстро принялась растворяться. Ручейки тающей черной и красной краски потекли по стене ямы к босым ногам Олив.
– Хватай меня за руки! – сказал Резерфорд, перегнувшись через расчищенное пространство и протягивая руки в яму. Олив схватилась за них. Прежде чем Резерфорд начал тянуть, Горацио взобрался по лестнице из их тел и устроился на краю ямы.
– Давай, Олив, – поторопил он. – Лезь!
Уцепившись за руки Резерфорда, Олив изо всех сил стала взбираться вверх по стене, скользя в потоках краски онемевшими ногами. Леопольд подцепил лапой футболку у нее на плече, Харви сомкнул зубы на прядке ее волос, и вдруг оказалось, что Олив уже выползает из ямы, а Резерфорд опрокинулся на спину и моргает на сером дневном свету.
– Вооружитесь, мисс, – скомандовал Леопольд, уронив свободный водяной пистолет у ее руки. Он задержал взгляд на ее покрытой прожилками коже. – Не попадите боеприпасами на себя, – предостерег он.
– Где Олдос? – спросил Резерфорд, отворачиваясь от наполовину растаявшей терновой изгороди.
– В лесу, – выдохнула Олив, которая едва могла дышать от жжения в ногах. – Но он вернется.
– Надо срочно вытащить отсюда Олив, – сказал остальным Горацио. – Уже и так прошло много времени. Ей опасно здесь находиться.
Олив попыталась встать, но ноги отказались ее держать. Она рухнула обратно на землю, ободрав ладони о каменистую почву. Водяной пистолет выскользнул у нее из кулака и отскочил в заросли орляка.
– Не могу встать, – выдавила она сквозь стиснутые зубы.
– Придется нам ей помочь, – приказал Леопольд. – Харви, положи пистолет и иди сюда.
Резерфорд и три кота только-только сумели помочь Олив вновь удержать равновесие на онемевших ногах, когда из орляка за ними раздался щелчок.
За щелчком последовал глубокий, мягкий смешок.
Коты замерли, словно кто-то вытащил из них батарейки. Олив обернулась и упала на одно колено. Резерфорд встревожено отступил на шаг.
Олдос МакМартин изящной походкой шел по цветущему склону, и с каждым его шагом облака все больше сгущались. Пейзаж заливала темнота. Сбившись вокруг Олив, коты испуганно, еле заметно вздрогнули.
– Я избавился от твоих нарисованных помощников, Олив, – проговорил Олдос, подходя ближе. – Чуточку кремня, чуточку огня, – улыбнулся он все той же кривой, хищной улыбкой, и Олив почувствовала, как желудок у нее ухнул в пятки. – А от этих избавиться еще проще.
Пока Олив, покачиваясь на онемевших руках и коленях, отчаянно шарила в поисках потерянного водяного пистолета, Олдос сделал движение рукой – жест столь скупой, что, казалось, он почти что не существовал – и прошептал что-то себе под нос.
Леопольд упал первым. Длинное черное тело рухнуло на землю и свернулось в дергающийся и извивающийся комок, затем вытянулись все четыре лапы, как будто Леопольд пытался убежать сам от себя. Кот страшно завыл, ничего подобного Олив никогда прежде не слышала.
– НЕТ! – завопила она, забыв о потерянном пистолете, и на четвереньках рванулась к Олдосу. Но ставшие резиновыми конечности отказались ее держать. Олив упала наземь, слишком далеко, чтобы до него дотянуться. Вверх по ее ногам взмыли два потока боли.
Харви упал следующим. Его вой слился с воем Леопольда, который уже угасал и переходил в всхлипывание. Резерфорд смотрел на них с расстояния в несколько футов, вцепившись в свои водяные пистолеты и в отчаянии переминаясь с ноги на ногу.
Олив поползла по земле на онемевших руках.
– Не трогай их! – взмолилась она. – Пожалуйста! Можешь взять что угодно! Только не трогай их!
Львиная морда Олдоса чуть не треснула от улыбки.
– Но у меня и так уже есть все, чего я хочу, – ответил колдун. – Этот дом мой. Иные места – мои. Эти своенравные животные, – Олдос дернул рукой, и Горацио рухнул наземь, – какими бы бесполезными они ни были – тоже мои.
– Пожалуйста, прекрати! – молила Олив, подползая ближе.
Резерфорд двинулся, как будто собирался броситься между ними, но глаза Олдоса вспыхнули и, казалось, пригвоздили мальчика к месту.
– Не против стать следующим? – спросил МакМартин.
Резерфорд не ответил.
Олдос опустил взгляд на трех корчившихся котов.
– По правде говоря… – мягко произнес он, – я не вполне уверен, что все еще хочу, чтобы они были моими. Пока что вреда от них было намного больше, чем пользы. Коль скоро я вернул себе дом, я всегда могу призвать себе нового фамильяра. – Улыбка вновь искривилась, превратив лицо Олдоса из красивого в чудовищное: – так что я волен избавиться от этих.
Олив, хватая воздух ртом, повернулась к Резерфорду. Она не в силах была выговорить ни слова. Резерфорд сосредоточенно хмурился, быстро переводя глаза с Олив на котов и потом на Олдоса.
– Позволь показать тебе, как надо уничтожать фамильяра, Олив, – сказал Олдос, подходя к Леопольду. – Это намного проще, чем ты, вероятно, думаешь.
Его рука описала в воздухе круг. Мгновение спустя другой круг, на сей раз из странного темно-синего пламени, заключившего в себя слабо подергивавшееся тело Леопольда. Мех Леопольда задымился.
Олив яростно подтаскивала себя по кустарнику. Ее ладони онемели; онемели настолько, что она едва чувствовала царапины, которые должны были бы кровоточить, хотя из ее нарисованной кожи не проступала кровь; так онемели, что она еле заметила, когда ее ладонь наткнулась на что-то твердое – что-то пластиковое – как раз подходящего размера, чтобы сжать его в кулаке.
