Тео забрал лист и развернул. На плотной гербовой бумаге было всего несколько строк:
Леди Глори унесли призраки Леса и спрятали в Эстер-Холле. До десяти утра вы должны найти ее и разгадать тайну без разгадки. Иначе ваша любимая навеки останется в плену.
— Черт возьми! — взвыл граф Уайет, выхватывая у мальчика письмо и всматриваясь в крупные неаккуратные буквы. — Кто это сделал?
— Глупая шутка. — Граф Шварц посмотрел на часы.
— Но как бы там ни было, лучше вернуться и обыскать дом — времени у нас не так много. Или у тебя есть план получше?
Ему не ответили.
— Погодите. — Альто недоуменно уставился на молодых людей. — Вы верите в эту чушь?
— Особняк леди Глори полон историй о призраках… — задумчиво произнес Уайет. — Да и Нижний Лес — не самое доброе место.
— Но даже если так, с чего им ее похищать? — не удержался Тео.
И понял, что не получит ответа: джентльмены уже направлялись к своим книгам. Альто вздохнул и слегка подтолкнул мальчика в спину:
— Может, правда что-то найдем? В конце концов, у нас в Ротонде тоже есть легенды о подобной ерунде, чем черт не шутит…
Тео нахмурился: происходящее напоминало ему средневековый роман о замках и жаждущих мести неупокоенных душах. Что-то очень далекое от реальной жизни — даже если это реальная жизнь выдуманной страны. Но тут он вспомнил записку, оставшуюся в кармане. Призраки идут по следу.
Это он тоже готов был бы принять за шутку… Но ведь миссис Ванчи, научившая их храбро смотреть в лицо любой опасности и рассказавшая уймы страшных историй, никогда и ни о чем не предупреждала без веской причины. И пыль. Пыли становилось все больше.
* * *
Полет получился не самым приятным: ветер все усиливался, начинал накрапывать дождь, а несколько веток молний, мелькнувших в далеком черном небе, предупреждали о надвигающейся буре. Тео продрог и понял, что очень устал.
Эстер-Холл встретил тишиной. Леди Глори отпустила в город почти всех слуг, кроме старого дворецкого, одной пожилой горничной и повара. Окна в доме занавесили, дым шел только из труб флигеля, где должны были жить гости: там натопили. Вообще поместье казалось мрачным и заброшенным, а маленькая фигурка вышедшего на крышу дворецкого — вырезанной из мятой бумаги.
— Как бы сказать… — переминаясь с ноги на ногу, заговорил граф Уайет. — Леди Глори…
— Вернется завтра утром, ей понадобилось отправиться в город прямо с охоты, — твердо закончил граф Шварц, опустив руку на его плечо. — Мы дождемся ее вместе с нашими новыми друзьями. — Он взглядом указал на Альто и Тео. — Надеюсь, вы не против?
— Нет, сэр, — помедлив, ответил дворецкий. — Будут поручения, сэр?
— Благодарю вас, ничего не нужно. Разве что… попросите горничную принести и зажечь несколько керосиновых ламп. Четыре.
— Хорошо, сэр. Когда подавать ужин?
— Позже. К восьми.
Уильям развернулся и зашагал к выходу с крыши. С самым деловым видом, на какой только способен пожилой дворецкий. Даже не обратил внимания на «Тайну Эдвина Друда». Вид у книги был жалкий: она особенно сильно вымокла под дождем. Граф Уайет подошел к ней и погладил по корешку. Обратился к Альто:
— Надо ее занести во флигель и просушить, а то больше не сможет летать. Поможете?
— Я помогу, — сказал граф Шварц. — В конце концов, это ее книга.
Проводив двоих джентльменов взглядом, Альто спрятал руки в карманы:
— Вроде и примирились. Пошли за ними, ты наверняка замерз. Даже я трясусь как собака. Эй, Тео!
Уже внизу мальчик задержался на садовой дорожке к особняку. Тяжелые каменные плиты лежали прямо поверх непокорных зарослей вьюнов и плюща, но все это продолжало упрямо прорастать, обвивая ветку и устремляясь вперед, не то к солнцу, не то к стволу огромного дерева, превращенного воображением миссис Ванчи в город людей. Среди нежно-розовых и лиловых цветов что-то блестело.
* * *
Ужин проходил в подавленном молчании. В течение нескольких часов Тео, Альто и два графа осматривали огромный дом, от подземелий до мансард, комнату за комнатой. Потом обшарили каждый дюйм пространства вокруг Эстер-Холла. Но никаких следов леди Глори они так и не обнаружили. А потом дождь зарядил с новой силой, поднялся ветер, от которого ветка угрожающе заскрипела и закачалась. Четверке пришлось вернуться во флигель ни с чем.
— Ее последние слова были «Удачи!», — вспомнил граф Уайет, так и не притронувшийся к еде. Посмотрел на сидевшего напротив Шварца, невозмутимо разламывавшего хлеб, и не выдержал: — И ты можешь есть, когда жизнь леди Глори…
— По крайней мере, я не говорю о ней так, будто она мертва, — спокойно оборвал его тот.
Граф Уайет некоторое время молчал, потом загробным голосом изрек:
— Если бы я с ней полетел, ничего не случилось бы, это все моя…
— Если бы с ней был я, она сейчас была бы в безопасности, — снова прервал его Шварц.
— Какого черта ты все время меня перебиваешь?
— Ты редко говоришь что-нибудь ценное, — последовал спокойный ответ. — И вообще, если бы ты не увязался за нами на охоту, никакого соревнования…
— Но вы тоже согласились на соревнование. — Альто поднял на Шварца алые глаза.
Граф закусил губу и отвернулся:
— Да… вы правы. Извините.
— А передо мной ты извиниться не хочешь? — взвился Уайет. — Это меня ты фактически назвал ничтожеством!
— Я? Употребил такое громкое слово по отношению к тебе? — Шварц глянул на свои ухоженные ногти. — Когда?
— Ну ладно, не назвал! Но ты так считаешь! — Юноша даже на стуле подпрыгнул от злости. — И я требую…
— Дуэли? — В голосе зазвучала легкая насмешка. — Тебе мало?
— Так… — Тео, у которого от этой перебранки начинало звенеть в ушах, ударил ладонью по столу. — В нашем присутствии — никаких дуэлей. И вообще нам нужно спасти девушку, которая вам обоим правится, а вы ругаетесь, как…
— На рынке, — подсказал Альто.
Оба графа вытаращились на мальчика: кажется, их удивил его сердитый вид и серьезный взрослый тон. Потом синхронно пожали плечами.
— Прошу прощения, — тихо сказал граф Шварц.
— У него просите. — Тео указал на молчащего Уайета.
Тот поднялся и покачал головой:
— Не нужно.
Уайет обогнул стол и вышел из общей комнаты в коридор. Тео с Альто переглянулись и одновременно посмотрели на графа Шварца. Тот по-прежнему равнодушно созерцал свои ногти. Вид у юноши был какой-то нахохленный, а из-за того, что комната освещалась лишь несколькими керосинками и горящим камином, атмосфера казалась особенно гнетущей.
