— Я поддерживал связь с его помощниками до самой его смерти.
— Иван Лаврентьевич, вы общались со многими руководителями партии и государства. Можно ли говорить, что Андропов среди них выделялся?
— Конечно, он был не таким, как все, поэтому даже сегодня к нему фактически не предъявляют претензий! Мы часто бывали на встречах и приемах, но я никогда не видел, чтобы он был в состоянии подпития; он никогда не упоминал о своих семейных делах — никто даже не видел его супруги; он не брал себе никаких подарков… Скажу главное: очень жаль, что его незаурядные деловые, мыслительные возможности не удалось в полной мере использовать для блага страны!
«В тот период мы противника переиграли…»
Визитная карточка. Ефим Гордеевич Чикулаев родился 22 сентября 1936 г. в селе Чистое Курганской области; после окончания в 1957 г. Сумского артиллерийского училища служил в 24-й Самаро-Ульяновской Бердичевской Железной дивизии; в 1962–1963 гг. обучался в 311-й школе КГБ при СМ СССР, затем проходил службу на различных должностях в органах военной контрразведки в ГСВГ и в Киевском военном округе; в 1968 г. заочно окончил Высшую школу КГБ при СМ СССР; в 1982–1990 гг. — заместитель начальника, начальник особого отдела Северо-Кавказского военного округа; в 1990–1992 гг. — начальник Управления военной контрразведки Ставки Главного командования войск Юго-Западного направления. Генерал-майор. После увольнения в запас длительное время работал главным специалистом Службы безопасности ОАО МГТС.
— Вся моя жизнь была связана, так сказать, с погонами, да и изначально вокруг меня все были военными. Отец мой, Гордей Трофимович, во время войны был пулеметчиком, форсировал Днепр, был удостоен звания Героя Советского Союза, а потом работал оперуполномоченным в милиции.
— В справочнике «Герои Советского Союза» Гордей Трофимович назван Чекулаевым…
— Медсестра в госпитале ошиблась, вот он и «сменил» фамилию! А дядька мой родной Андрей Петрович закончил войну командиром стрелкового батальона. Помню и то, как говорил мне дед, Трофим Тарасович, участник Первой мировой войны: «Я — бомбардир-наводчик! А ты, внук, будешь артиллеристом?» И я ему отвечал: «Конечно!» Пожалуй, «финальным звонком» было то, что учителем русского языка и литературы, а также и классным руководителем у нас в 9-10-м классе был Игорь Константинович Полонский — старший лейтенант, артиллерист. Под его влиянием у нас из 21 человека — тогда еще были мужские классы — 17 поступили в военные училища! Вот так я и оказался в Сумском артиллерийском.
— Как же проходила ваша армейская служба?
— В 1957 году я стал командиром взвода, затем — старшим офицером батареи 7-го мотострелкового полка 24-й Самаро-Ульяновской Бердичевской дважды Краснознаменной Железной дивизии — Прикарпатский военный округ, город Львов. Время было интересное: НАТО не так давно образовалось, а мы организовали Варшавский договор, и очень многие важные занятия и учения проводились на полигонах приграничного ПрикВО. Мой артиллерийский взвод был опытный. После Корейской войны у американцев появились «базуки», ну и в Советской армии решили их тоже завести. Во взводе было два 82-мм безоткатных орудия на шасси ГАЗ-69 и два 107-мм — на шасси артиллерийского тягача АТП. Вооружен был очень здорово! Так что какие бы совместные учения ни проводились с братьями по блоку, я обязательно участвовал, все им рассказывал и показывал.
Командир полка мне говорил: «У тебя перспективы — мы сейчас в полку артиллерийскую батарею разворачиваем, потом дивизион артиллерийский сделаем, а у нас специалистов не так уж много, поэтому у тебя впереди еще большое будущее».
— Почему же вы избрали другой путь? И вообще, как и почему армейские офицеры становятся военными контрразведчиками?
— Меня довольно быстро приметили наши нынешние коллеги. Предложили перейти к ним. Я оперу рассказал о своих перспективах. Он говорит: «Смотри, но наше мнение таково, что тебе эта служба подходит. Тем более что у тебя отец и военный, и к правоохранительным органам отношение имеет». Говорю, что в принципе я не возражаю… Хотя потом меня еще в течение целого года контролировали, смотрели, так сказать, снизу и сверху, а в 1962 году, летом, когда были крупные учения на упомянутом Яворовском полигоне, вызывают вдруг в особый отдел и говорят: «Собирай вещички и вперед — на восток». Город Новосибирск, 311-я школа КГБ при СМ СССР
— Как к этому отнеслось ваше командование?
— «Ну, Чикулаев, ты дурак! — сказал мне командир полка Александр Федорович Чистяков. — Я же тебе рассказывал, что у тебя впереди. А там ты что?» Я говорю: «Зато буду на десять рублей больше получать!» Ну, посмеялись, пошутили… И вот так я оказался в Новосибирской школе. Учеба прошла быстро, впечатления остались очень приличные.
— По окончании учебы вы должны были вернуться в ПрикВО?
— Да, но оказалось, что нас, порядка десяти молодых сотрудников, направляют в Группу советских войск в Германии. Там только что Берлинскую стену возвели, передали некоторые полномочия соответствующим немецким органам и войскам, а границу нужно было нам укрепить. Таким образом, в октябре 1963 года я оказался в поселке Олимпишесдорф Потсдамского округа — там, где в 1936 году собирали спортсменов на Олимпийские игры. Стал оперуполномоченным 283-го гвардейского артиллерийского полка — учили, что артиллерист.
— То есть вы оказались неподалеку от Берлина?
— От Западного Берлина. Мы находились в 5–7 километрах от английского сектора. Гамбургское шоссе, которое связывало ФРГ с Западным Берлином, проходило прямо через части нашей 19-й (впоследствии — 35-й) дивизии. Активность всех и вся была громаднейшая — и спецслужб, и особенно агентуры. Могу сказать, что в течение 1963–1968 годов особым отделом по дивизии совместно с немецкими товарищами было выявлено и арестовано 12 агентов иностранных разведок. В упомянутые годы отдел наш был самым лучшим в ГСВГ
— Какого плана была агентура?
— В основном, конечно, «визуальщики» — то есть те, которые наблюдали за погрузкой и разгрузкой нашей боевой техники на станциях. Как сейчас помню одну операцию, которую проводили мы на железнодорожной станции Дальгоф, когда получили данные о том, что там есть агентура. Провели ряд мероприятий, в том числе оперативно-технических, и обнаружили, что действительно недалеко от станции находится двухэтажный особнячок, где проживает семейная пара, ведущая наблюдение. Все зафиксировали и передали в Потсдамский округ нашим «немецким друзьям», которые их и задержали.
— Кроме «визуальщиков» были и агенты другого типа?
— Распространены были еще и так называемые мусорщики — они собирали на помойках всякие письма, тетради бойцов и командиров… Помню, одну бабку дважды задерживали на свалке у нашего военного городка. На третий раз попросили немецкого опера поговорить с бабушкой. Он подтвердил: «Да, когда она выезжает к родственникам, то везет эти бумаги и получает за это западные марки». Думаю, что большого вреда эти «мусорщики» нам не принесли, но в принципе тоже агентура.
