— Как же он стал агентом?
— В свое время он прошел летную подготовку в Соединенных Штатах, там был завербован и активно работал на своих «хозяев». Второй агент, «Ахмед», — это их крупнейший врач-терапевт, который, как в старину поговаривали, пользовал семьи президента Наджибуллы, премьер-министра, руководителей армии и полиции. Известно, что у афганца нет секретов как от своих жены и детей, так и от врача. Агент получал огромную политическую информацию!
— В общем, эти агенты были раскрыты…
— Эту операцию я считаю наибольшим успехом военной контрразведки 40-й армии: оба были арестованы при проведении сеансов связи. Мы надеялись организовать оперативную игру, но они сразу же нажали на кнопки устройства, показывающего, что задержаны. У каждого были изъяты по девять комплектов аппаратуры для радиосвязи, закамуфлированных под бытовые радиоприемники, сумки. Изъятое было отправлено в центр — наша разведслужба подобными средствами связи тогда не обладала.
Мы их допросили: оба работали за очень высокое денежное вознаграждение. Деньги шли на их счета, распечатки которых в банках в Америке им ежеквартально давали, а здесь, на месте, им выплачивали совсем небольшие суммы в афгани или в долларах. Американцы правильно делали, потому что афганцы могли шикарно потратить эти деньги и засветиться. Афганские военнослужащие были бедные: их зарплата была примерно в шесть раз ниже нашей.
— Что потом сделали с этими агентами?
— Не знаю. Все разоблаченные и арестованные агенты и подозрительные лица передавались нами спецслужбам Афганистана. Если вам скажут, что наши спецорганы имели там какие-то тюрьмы или концлагеря — это неправда! Единственно, когда шла операция, создавался временный лагерь, где проводили фильтрационную работу, выявляя подозрительных лиц, которых после определенной разработки передавали «друзьям». Никаких репрессивных мер в отношении граждан Афганистана или иностранцев, которые там воевали, советские спецслужбы не предпринимали. Это я вам стопроцентно говорю!
— Григорий Максимович, а вот лично вы в Афганистане что делали?
— Учтите, что в Афганистан я только приезжал и провел там примерно треть времени — на мне был еще и весь Туркестанский округ, и я успел посетить особые отделы всех его дивизий и бригад. Ну и потом, подмена руководства на пользу не идет… Говоря об Афганистане, изображать героя не буду: в ночное время на какие-либо «тайные операции» не ходил, в боевых действиях — чтоб с автоматом — участия тоже не принимал, но под обстрелы попадал. К этому времени банд-группы получили переносные зенитные комплексы, и если до этого, поднявшись на вертолете на высоту 3000 метров, уже можно было не опасаться их ДШК, то теперь вертолеты стали самым опасным транспортом. А мне приходилось летать очень много — во все точки. Один раз я прокатился через горы: чтобы провезти начальника Особого отдела округа, было придано два-три танка, два-три БМП, бронемашины — в общем, с десяток единиц техники, что очень привлекало внимание, да и сидеть надо было на броне, на случай подрыва. Поэтому — только на вертолетах!
Пришлось побывать и в самых «горячих», скажем так, точках. Например, Кандагар — я был там трижды. Если взять весь Афганистан, то по насыщенности боевых действий это был как Сталинград. В какую палатку ни приглашают чаю попить — на столе стоят стопки, накрытые хлебом. Джелалабад — тоже очень суровая точка. К тому же жара невыносимая: в первый приезд я случайно положил руку на радиатор автомобиля — кожа слезла!
— Зачем вам были нужны все эти поездки?
— Честно сказать, я всегда любил работать непосредственно с людьми. Одно дело — доклады слушать, и совсем другое, когда я приезжаю к оперативному работнику, говорю: «На стол все, что есть!» Он выкладывает, я с ним работаю. Три часа работы с опером — это все равно что две недели с руководителями толкаешься.
— Вы как-то отделяете оперработников от руководителей…
— Ни в коем случае! Были, конечно, разные оперативные работники и разные руководители. В подавляющем большинстве своем — честные, принципиальные люди. Но, вы сами знаете, в боевых, особых условиях свои соблазны возникают. Поначалу некоторые руководители представляли мне такие шифровки: «В течение пятнадцати дней разоблачено 15 агентов бандформирований и спецслужб противника».
Кто, что, где?! Ни фамилий, ничего! Тогда я сказал: «Включаете в телеграмму, что разоблачили, — мне на стол дело!» И, скажу вам честно, «липы» больше не было…
Мы ничего не фальсифицировали, не усиливали — все расценивали один к одному, приоритет отдавался вопросам предотвращения, пресечения, недопущения, и только там, где уже совершилось преступление, наступала уголовная ответственность.
— Насколько известно, в особом отделе 40-й армии было создано мощное следственное подразделение?
— Действительно, если в обычном особом отделе было два-три следователя, то в 40-й армии — десять и тридцать следователей было в особом отделе Туркестанского округа. Уже немало! Кроме того, было постоянно прикомандировано от ста до двухсот следователей со всего Советского Союза, из всех территориальных органов. Они приезжали на срок от трех месяцев до шести, а некоторые и по нескольку раз.
— По каким же делам они работали? Что за уровень преступности там был?
— Прежде всего контрабанда и сопутствующие ей преступления — злоупотребление служебным положением, хищение социалистической собственности и так далее. Следующий вид преступлений — нарушение правил финансовых операций, то есть контрабанда валюты и т. д. Например, было несколько офицеров фельдъегерско-почтовой связи, которые попытались использовать свои возможности для неконтролируемой перевозки валюты. Но от военной контрразведки секреты утаить трудно — там, где «острые участки», там мы всегда присутствуем.
— Все же, почему у следователей в Афганистане было, мягко говоря, так много работы?
— Как бы объяснить. Допустим, на территорию Афганистана из Союза вывозятся товары, которые пользуются спросом. Там они продаются за афгани, и на эти деньги покупается товар, имеющий большой спрос в СССР Этот оборот давал десятикратный приварок! Если у нас закупалось на 100 тысяч — получался миллион. Обычно ввозили продукты питания: с продовольствием в Афгане было плохо, зато деньги гуляли… Могу сказать, что мы несколько раз буквально полностью обновляли таможенную службу, отправляя многих таможенников в «места не столь отдаленные». Однако настолько большие взятки давались, что хотя знали: предшественник — там, но брали. Разум отшибало, когда дают 100 000 рублей! Впрочем, рядовому таможеннику, как правило, за разовый провоз предлагали 10 000 рублей. А это машина, которую можно здесь же и купить!
— Насколько знаю, экономические преступления для военной контрразведки тогда «профильными» не были…
— Да, для нас из контрабанды наиболее важны были оружие и наркотики, мы многое сделали, чтобы воспрепятствовать их ввозу на территорию Советского Союза. В частности, изымали большие партии наркотиков, расследовали дела по «бесхозным» партиям!
