– Весьма похвально, – с нескрываемой иронией заметил де Сойя. – Продолжайте.
– Это все, святой отец, – проговорил капитан Поул.
– Неужели? Вы приказали стрелять по ковру?
– Да… Приказал, сэр.
– И все часовые выстрелили одновременно?
– Да. – Глаза управляющего словно остекленели: он отчаянно пытался вспомнить, как все было. – По-моему, да. Часовых было шестеро, не считая нас с Аментом.
– Вы тоже выстрелили?
– Э-э… Понимаете, на платформу напали, летная площадка горела, а этот террорист приближался к нам… Что у него было на уме, одному Богу известно…
Де Сойя кивнул, хотя ответ капитана его не удовлетворил.
– На ковре рядом с ним никого не было?
– Кажется, нет. В темноте трудно что-либо разглядеть, сэр.
Де Сойя посмотрел в окно, за которым вставали луны. Сквозь стекло струился оранжевый свет.
– В ту ночь луны уже взошли?
Поул снова облизнулся, как бы прикидывая, соврать или не стоит. Он знал, что де Сойя уже допросил стрелка Амента и остальных часовых; а де Сойя знал, что Поул об этом знает.
– Только-только, сэр, – пробормотал управляющий.
– Как сейчас?
– Да.
– Так видели вы на ковре кого-нибудь еще или нет? Кого-нибудь или что-нибудь? Скажем, вещмешок или пресловутую бомбу?
– Нет, – раздраженно бросил Поул, на какой-то миг справившись со страхом. – Между прочим, святой отец, чтобы взорвать два скиммера и три орнитоптера, ему понадобилась всего-навсего одна упаковка пластиковой взрывчатки.
– Верно подмечено. – Де Сойя подошел к окну. – У ваших часовых, включая стрелка Амента, были иглометы?
– Так точно.
– У вас, если мне не изменяет память, тоже?
– Да.
– И все заряды попали точно в цель?
– Думаю, да, – ответил Поул после непродолжительной паузы.
– Вы это видели? – негромко поинтересовался де Сойя.
– Стервеца разнесло в клочки, сэр… Я видел… Как если бы в вентилятор сунули кусок дерьма… Потом ковер полетел обратно, словно кто-то потянул за веревочку… Пролетел пару метров и упал в море, рядом со стойкой Л-3. Тут же подскочили акулы, ну и…
– Значит, тело вы не обнаружили?
– Нет, – с вызовом ответил Поул. – Я заставил Амента и Килмера подобрать то, что осталось. Они взяли багры, «кошки» и сеть… Но это было уже после того, как мы потушили пожар и убедились, что платформа в общем и целом не пострадала. – Судя по тону, капитан постепенно обретал уверенность в себе.
Де Сойя кивнул:
– И где сейчас эти останки?
Управляющий скрестил пальцы рук, которые едва заметно дрожали.
– Мы их похоронили, сэр. В море, разумеется. Сбросили на следующее утро с южной стороны… Так сказать, устроили акулам званый завтрак.
– Но вы убедились, что это был тот самый человек?
Поул прищурился, отчего его глазки сделались совсем крошечными.
– Конечно, сэр. Тот самый браконьер. Вы меня простите, святой отец, но я не понимаю, чем он вас заинтересовал. Обыкновенный браконьер, таких на Безбрежном Море полным-полно.
– У вас что, все браконьеры летают на коврах-самолетах, то бишь на старинных ТМП, капитан?
– ТМП? – дрогнувшим голосом переспросил Поул.
– Совершенно верно. Кстати, почему вы не упомянули о ковре в своем отчете?
– Не думал, что это настолько важно. – Поул пожал плечами.
– Вы сказали, ковер некоторое время продолжал лететь? А потом упал в море и утонул?
– Да. – Поул выпрямился и расправил складки кителя.
– Стрелок Амент утверждает, что все было по-другому. – Де Сойя пристально взглянул на капитана. – По словам вашего подчиненного, ковер достали из воды, после чего вы забрали его себе. Это правда?
– Ничего подобного! – воскликнул управляющий, переводя взгляд с де Сойи на Грегориуса, затем на Спраула, на Ки с Реттигом и обратно на де Сойю. – После того как он упал в море, я его больше не видел. Амент – гнусный лжец.
Де Сойя кивнул Грегориусу и произнес, обращаясь к Поулу:
– Насколько мне известно, капитан, за старинную вещь, тем более в рабочем состоянии, даже на Безбрежном Море можно выручить кругленькую сумму. Так?
– Не знаю, – выдавил Поул, не сводивший глаз с Грегориуса. Сержант приблизился к личному шкафчику управляющего, запертому на ключ. – Я не имел ни малейшего понятия, что это за штука.
Де Сойя вновь повернулся к окну. Самая крупная из трех лун заслонила собой небо у восточного горизонта. На фоне луны отчетливо виднелась арка нуль-портала.
– Эта штука называется ковром-самолетом, – тихо проговорил он. – Мы уже имели удовольствие наблюдать ее на радаре в Долине Гробниц Времени на планете Гиперион. – Священник кивнул Грегориусу.
Сержанту хватило одного удара, чтобы сорвать дверь шкафчика с петель. Грегориус сунул руку внутрь, пошарил среди бумаг и пачек и достал аккуратно свернутый ковер, который и выложил на стол управляющего.
– Арестуйте этого человека и уберите его с глаз долой, – приказал де Сойя. Лейтенант Спраул и капрал Ки выволокли Поула из кабинета.
Де Сойя и Грегориус развернули ковер. В лунном свете засверкали золотые нити. Де Сойя прикоснулся к поверхности ковра, нащупал дырки в тех местах, где в ткань вонзились иглы. Повсюду виднелись пятна крови, скрывавшие затейливые узоры; к задней части ковра пристал кусок человеческой плоти.
– Сержант, вы читали длинную поэму под названием «Песни»? – осведомился де Сойя, поглядев на Грегориуса.
– «Песни»? Никак нет, сэр. Я вообще мало читаю… И потом, разве она не запрещена?
– Кажется, вы правы, сержант. – Де Сойя отступил на шаг от стола и в который уже раз бросил взгляд на луну за окном. «Очередная загадка, – подумалось ему. – Когда мы ее решим, девчонка окажется в моих руках». – Поэма действительно запрещена. – Де Сойя повернулся и направился к двери, жестом приказав Реттигу скатать ковер. – Пошли. – Из его голоса начисто исчезла всякая усталость. – У нас много дел.
33
Воспоминания о тех двадцати минутах, которые я провел в просторном, залитом светом кубрике, похожи на страшные сны, рано или поздно посещающие каждого из нас. Вы знаете, что я разумею: сны, в которых мы попадаем в собственное прошлое, но не можем понять, с какой стати нас туда занесло и что за люди вокруг. Когда меня втолкнули в кубрик, я вдруг испытал кошмарное ощущение – будто все это мне почему-то знакомо. Не забывайте, большую часть своей жизни я провел в казармах и кубриках, казино и камбузах. Мужские компании были привычны, даже чересчур; громкая похвальба в устах городских жителей, которые и сами не рады, что ввязались в авантюру, представлявшуюся в городе совершенно безопасной, мне давным-давно надоела. Впрочем, к ощущению привычности примешивалось нечто иное – возможно, причиной тому были своеобразный диалект рыбаков, их одежда, дым дешевых сигарет… Вдобавок я отчетливо сознавал, что стоит кому-нибудь из них заговорить со мной, как меня в два счета раскусят.
