КИРПИЧЕНКО: Да, лидер болгарских коммунистов Георгий Димитров заявлял, что когда Красная армия войдет в Болгарию, ни одного выстрела не раздастся в ее сторону — так и получилось.
ЯМПОЛЬСКИЙ: Хотя в Румынии коммунистическая партия была слабенькой, она тоже попросила, чтобы мы оказали помощь в подготовке партизанских отрядов, что и было сделано... Кстати, были разработаны конкретные планы по усилению партизанского движения в Чехословакии, Венгрии, Румынии и Польше на период с июля по сентябрь 1944 года. В Западной Украине была развернута особая школа, где прошли подготовку многие представители этих государств. Затем им доверяли руководство партизанскими подразделениями, а наши товарищи выделялись в качестве советников, по два-три человека в подразделение.
ПОПОВ: Что касается Венгрии, то там нас ждали коммунисты, очень, кстати, немногочисленные, и, думаю, социал-демократы, либерально настроенное население...
ОРЛОВ: Мне довелось участвовать в освободительной миссии — был в Венгрии и Австрии. В Венгрии население встречало нас по большей части враждебно, иногда — нейтрально, но почти никогда — дружески. Совершенно иначе было в Австрии... Почему? Потому что в 1943-м на встрече министров иностранных дел трех великих держав было заявлено, что Австрия — не часть рейха, как считал Гитлер, а оккупированная территория. Поэтому и мы австрийцам объявляли, что не считаем их фашистами, что они — пострадавшая сторона. Хотя, конечно, эксцессы случались, но австрийцы очень здорово нам помогали.
ПОПОВ: В прошлом году я был в Венгрии, встречался с разными контингентами населения. Особенно меня интересовала студенческая молодежь. Так вот, почти никто из них не знает, что венгерская армия в союзе с немцами воевала на советской земле, что венгры, в частности, проводили карательные операции на территории Белоруссии. В 1944-м все, разумеется, было иначе. Очень многие видели в нас не освободителя, а врага.
ОРЛОВ: Я участвовал и в штурме Вены, и в штурме Будапешта — разница была очень большая. В Вене австрийцы часто прибегали к нам, говорили: «Там в проломе немецкий фаустпатронник, будьте осторожней!»
КИРПИЧЕНКО: Конечно, в Австрии нас считали избавителями, австрийцы часто представлялись: «цивиль Аустрия», мол, «я — гражданское лицо», или «остерайхи-ше социал-демократ», и даже билеты свои показывали... Там, в Австрии, атмосфера для наших войск была вполне благоприятная, о Чехословакии и говорить нечего — нас встречали цветами, объятиями, поцелуями, вином, хлебом, ни одного недружественного акта не было...
ОРЛОВ: В Венгрии же ничего похожего не было. Если там могли какую-то гадость сделать, то обязательно делали — тут же, немедленно. В Секешфехерваре — особенно...
КИРПИЧЕНКО: О, про этот город говорили, что легче было его один раз взять, чем два раза назвать!
ОРЛОВ: Уж это точно!
ПОПОВ: Кстати, в Венгрии, ко всему прочему, существенным фактором был языковой барьер. С румынами можно было хотя бы по-французски объясниться, по-немецки, а венгерский язык освоению не поддавался.
КИРПИЧЕНКО: Мы с вами двигались одними путями. Я, старший сержант 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, побывал в Польше, Австрии, Венгрии и Чехословакии — всюду нас действительно и ожидали, и встречали по-разному.
ТЮШКЕВИЧ: Даже многие западные историки пишут, что исторически Россия редко когда вступала в Европу с захватническими целями — она приходила в силу необходимости или по просьбе легитимных государей, правительств. Потому Германия и тратила столько сил на антисоветскую, антирусскую пропаганду.
МЯГКОВ: Да, геббельсовская машина, начиная уже с 1943 года, активно убеждала немцев, что когда придут русские, то будут кровь, насилие, террор и т. д. Геббельс призывал немцев верить, что в Германии русские будут делать то, что сами немцы делали в России.
Немцы, надо сказать, этому верили и, естественно, боялись нас вдвойне. Больше всех не хотели видеть Красную армию конечно же немцы... Вот февраль 1945-го, наши войска стремительно продвигаются к Одеру, идет эвакуация из Берлина, на вокзале суматоха, толпа, давка, и вдруг в этой суете встает увешанный наградами фельдфебель и громко призывает к тишине. Народ потихоньку начинает остывать, прислушивается, что же он говорит.
А он громким отчетливым голосом заявляет: «Вы добились, чего хотели! Когда сюда придут русские и сделают хотя бы сотую долю того, что мы сделали в России, поверьте, от Германии и от вас ничего не останется!»
— Впечатляет! Но ведь и Советское правительство, и командование Красной армии старались всех убедить, что советские солдаты идут за рубеж не мстителями, не карателями, а избавителями...
ТЮШКЕВИЧ: Да, в те дни не раз подчеркивалось по отношению как к немецкому народу, так и к другим, что мы вступаем на их территорию не как оккупанты...
ЯМПОЛЬСКИЙ: Руководство СССР предусмотрело и подготовило соответствующую документальноправовую базу наших действий. 2 апреля 1944 года по радио было передано официальное заявление нашего правительства, что мы вступаем на территорию Румынии не как оккупанты, а как освободители. А вот воззвание к самому румынскому народу, где сказано, что Красная армия выполняет приказ Верховного главнокомандующего преследовать неприятельские войска до их полного поражения и капитуляции. В воззвании подчеркивалось, что мы не преследуем целей изменять государственнополитическое устройство этого государства, ограничивать свободу религиозных конфессий, не претендуем на какие-то румынские земли... В пункте 12 указано, что стоимость всех реквизированных или добровольно продаваемых для нужд Красной армии предметов потребления и промышленных товаров выплачивается в леях по ценам, существовавшим до вступления советских войск. Разве мы наблюдали со стороны Германии такие жесты, когда они вступали на советскую территорию?
— Подобные воззвания адресовались и народам других восточноевропейских стран?
ЯМПОЛЬСКИЙ: Да, 31 июля было подготовлено воззвание в связи со вступлением советских войск на территорию Польши. Здесь, правда, все обстояло несколько сложнее, поскольку мы прервали с польским правительством дипломатические отношения, и пришлось заключать соответствующие соглашения с польским Комитетом национального освобождения. Было оговорено, что на территории, освобожденной советскими войсками, власть полностью переходит к этому комитету, а там, где идут боевые действия, она осуществляется руководством Красной армии. Такое же постановление было и в отношении вступления наших войск в Венгрию... В общем, документы были заранее подготовлены, а затем конкретизировались применительно к той стране, на территории которой начинались боевые действия.
— Но все же некоторые современные авторы утверждают и, как представляется, достаточно аргументировано, что Красная армия эти страны все-таки оккупировала...
ТЮШКЕВИЧ: А что такое оккупация, каков этимологический смысл этого слова? Возьмем толковый словарь: « Оккупация — это насильственное занятие вооруженными силами какого-либо государства чужой территории». Да, было насильственное занятие, но по просьбе законного правительства, по логике событий... Те же, кто это отрицает, используют лишь отдельные факты негативного плана. В общем, выражаясь словами Тютчева, это люди, которые «с гнусностью подходят к объяснению прошлой истории».
