ХАЗАНОВ: В середине лета 1944 года проводился целый ряд советских наступательных операций — из них наиболее сильно потрясла противника операция «Багратион». Немцы уже не смогли залатать все бреши, которые у них возникли, и 18 июля Гитлер заявил на совещании в ставке «Волчье логово» в Восточной Пруссии: «Унас нет больше людей, и мы должны научиться воевать техникой и оружием... Возрастающее производство вооружения окажет войскам большую помощь — только в последний месяц заводы изготовили 15 тысяч тяжелых противотанковых орудий. В то же время на Восточном фронте с начала русского наступления (видимо, имеется в виду 23 июня, начало Белорусской операции) мы потеряли уже 10 тысяч таких орудий, которые сейчас активно использует противник. Мы вообще являемся лучшими поставщиками оружия и техники для русских!»
— То есть положение гитлеровцев ухудшалось на всех фронтах?
РЖЕШЕВСКИЙ: Да, тем более что 27 марта 1944 года войска 2-го Украинского фронта, которым командовал маршал Конев, форсировали Прут и вошли на территорию Румынии — так началась освободительная миссия Советской армии в Европе...
ЯМПОЛЬСКИЙ: После 27 марта мы продвинулись приблизительно на 100 километров, и был создан довольно-таки обширный плацдарм, который потом использовался нашим командованием для подготовки Ясско-Кишиневской операции.
РЖЕШЕВСКИЙ: Напомню, что в ноябре 1940 года Румыния присоединилась к фашистскому блоку, а затем послала около 30 своих дивизий на советско-германский фронт — больше, чем кто-либо из гитлеровских союзников. В войну против Советского Союза она вступила с целью создания «Великой Румынии» — за счет Молдавии и украинских земель. Мы прекрасно знаем, какие зверства чинили румынские войска на нашей территории: только в Одесской области от их рук погибли свыше 200 тысяч человек, десятки тысяч — в Молдавии и в некоторых других районах. Румыния воевала до тех пор, пока ее не разбили в пух и прах. Особенно болезненным был разгром румынских войск под Сталинградом.
— Можно понять, почему теплых и дружественных чувств советские воины к румынам не испытывали...
РЖЕШЕВСКИЙ: Конечно. Поэтому были опубликованы два очень важных документа: заявление Советского правительства от 2 апреля и постановление ГКО. Они определяли нашу политику в отношении освобождаемых стран на весь последующий период войны. В них ясно говорилось, что мы не преследуем целей присвоения какой-либо части румынской территории или изменения существующего общественно-политического строя.
ЯМПОЛЬСКИЙ: Хотя постановление ГКО вышло несколько поздновато, 10 апреля, но документ это очень важный. Чтобы более эффективно вести боевые действия на территории Румынии, в нем подчеркивалось, что «военное командование принимает необходимые меры для обеспечения бесперебойной работы телеграфа, телефона и всех иных средств связи». Чтобы влиять на финансовую деятельность румынского государства, наше военное командование еще до начала Ясско-Кишиневской операции выпустило леи — румынскую валюту «военного образца» и заявило, что в ходу будут как старые леи, так и новые леи, и советские рубли. Стоимость всех реквизированных или добровольно продаваемых для нужд Красной армии предметов потребления и промышленных товаров выплачивается в этих валютах по ценам, существовавшим до вступления советских войск...
В постановлении подчеркивалось, что все должностные лица, чиновники государственных учреждений, муниципальной власти, полиции и сигуранцы — службы безопасности — продолжают выполнять свои обязанности, но только в том случае, если они не оказывают сопротивления мероприятиям и действиям Красной армии. В последнем пункте сказано, что все личное имущество румынских граждан и частных обществ, а также принадлежащая им частная собственность находятся под охраной советских военных властей... В результате местное население активного противодействия советским войскам не оказывало.
ЛОБОВ: Наша задача заключалась в том, чтобы вывести эти государства из войны на стороне гитлеровской коалиции, после чего они примкнули бы к нам или хотя бы остались нейтральными. Советскому правительству, верховному руководству Вооруженных сил, нашей дипломатии и стратегической разведке удалось достичь на этом направлении огромных результатов — конечно, не все получалось легко и быстро.
ХАЗАНОВ: Когда 12 апреля Советское правительство направило руководству Румынии условия перемирия, фашистский диктатор Антонеску отказался что-либо подписывать, и переговоры зашли в тупик. Между тем наши военнослужащие распространяли на территории румынских войск, среди населения многочисленные листовки, поэтому в Румынии знали о факте переговоров и возможности выхода из войны. Но вот выдержка из протокола допроса румынского капитана, летчика, сказавшего, что да, мы знаем о предложениях советского правительства, но, несмотря на униженное положение румынских солдат и офицеров, их полную зависимость от германских командиров, большинство румын считает немцев защитниками нашей страны; благодаря пропаганде доктора Геббельса, заявления русских об их политике в Румынии не встречают доверия среди населения и армии.
РЖЕШЕВСКИЙ: Однако уже в апреле, как только мы перешли границу, определенные круги в Румынии стали зондировать возможность примирения или условия перемирия. Хотя тогда ничего не получилось, сопротивление нарастало, образовался Антифашистский патриотический фронт во главе с компартией, и его руководство сумело установить контакт с королевским двором — с людьми, которые понимали, что только ликвидировав режим Ан-тонеску, они смогут удержать власть в своих собственных руках.
МЯГКОВ: Уже в конце 1943 — начале 1944 года правительство Антонеску и буржуазно-демократическая оппозиция, которая в основном сосредоточилась вокруг двора короля Михая I, стали нащупывать почву для выхода из войны, чтобы развязаться с немцами и встать на сторону стран антигитлеровской коалиции. Антигитлеровской коалиции, но не четко на сторону Советского Союза! Была ведь возможность, что британские войска высадятся на Балканах и через Грецию и Болгарию будут продвигаться к Румынии. Буржуазная оппозиция надеялась, что в Румынию придут англичане, а коммунистическая оппозиция, естественно, смотрела в сторону Советского Союза, понимая, что оттуда придет избавление страны от гитлеровского диктата.
— Получался тот расклад сил, о котором мы подробно говорили на заседании нашего предыдущего «круглого стола».
МЯГКОВ: Да, конечно... Советское руководство знало об этой ситуации — в конце 1943 года в Стокгольме представители румынского правительства и оппозиции вступили в контакты с советским посольством. В марте 1944 года в Каир прибыл бывший премьер-министр Румынии
Штирбей и начал переговоры с представителями трех великих держав об условиях выхода из войны. 12 апреля наш представитель в Каире Новиков вручил Штирбею условия перемирия, согласованные с Великобританией и США. Однако сохранялась возможность «Балканского варианта», поэтому переговоры затягивались, завершить их не удалось...
— Можно предположить, что румынское руководство или румынская оппозиция — можно считать и так, и этак, — не могли понять, на кого лучше сделать ставку, и боялись продешевить...
