Дубровин подбежал, повернул женщину на спину, прижал пыльцы к ее шее. Макс разглядел на виске блондинки небольшую темную точку. Входное отверстие, если быть точным. Пуля попала чуть выше скулы. Женщина умерла мгновенно. Она наверняка не успела понять, что произошло.
– Готова. – Юрка вытер пальцы о юбку покойницы, выпрямился и застыл, прислушиваясь.
Макс обошел машину, остановился, не понимая, что это за звук. Будто кто-то с аппетитом ест что-то сочное, мягкое и гнусно чавкает при этом. Даже не так – торопливо жрет, давясь кусками, точно боится, что отнимут.
Юрка тенью проскользнул мимо, обогнул «Опель» и вдруг пропал из виду. Казарцев тоже куда-то подевался. Макс двинулся вперед, стараясь идти тихо, подошел к открытой дверце с водительской стороны, заглянул через нее вниз и отшатнулся.
Юрка выпрямился так резко, точно получил ногой в челюсть. Он был бледный, что замечалось даже в темноте, нижняя губа прикушена.
Кто-то продолжал громко жрать, ворочался на щебенке и глухо стучал чем-то по колесу. От этих звуков бросало в дрожь.
– Отойди-ка! – услышал Макс и едва не отпрыгнул вбок.
Казарцев прошмыгнул мимо, присел на корточки у переднего колеса, наклонил голову, точно пес, глянул на Юрку, на Макса.
– Хреново.
Юрка подошел к нему, наклонился, снова запустил руку под куртку, вытащил что-то темное, спрятал за спину и поманил Макса к себе. Тот захлопнул дверцу, подошел, глянул вниз.
На песке лежал мужик, тот самый здоровенный кабан с темными уродскими усами. Он смотрел на Макса и пытался что-то сказать, хватал себя за куртку, мокрую, темную, тискал в толстых пальцах ткань. От мужика зверски разило перегаром и чем-то теплым, удушливым и сладковатым. При каждом движении у него изо рта плескала кровь. Она стекала по щеке на песок, в лужу, где помещалась голова с темными короткими волосами.
– Промашка вышла, – прошелестел Казарцев, глядя на полуживого мужика. – Плохо дело.
Дубровин невежливо оттолкнул его с дороги, выволок хрипящего мужика на обочину, встал над ним, опустил руки. В правой Макс увидел нож. Дубровин наклонился над умирающим, повернул его голову набок, оглянулся на Макса, выпрямился.
Мужик снова зачавкал, застонал, дернулся всем телом, будто его током ударили. Что-то звонко булькнуло, и тут Макса затошнило.
Казарцев, сука, промазал. У мужика начинается агония, а это значит, что кое-кому придется тут прибраться. Клиент платит, он не при делах. Это работа «егеря».
– Держи. – Дубровин подал Максу нож, буквально впихнул рукоять в его ладонь. – Закончи тут. А мы пока посмотрим.
Он отошел к машине, сунулся в салон, взял с переднего сиденья сумку и принялся копаться в ней. На щебенку полетели документы и деньги, выпал мобильник. Юрка наступил на него, надавил до треска, и тот разлетелся на осколки.
Макс стоял над умирающим. Он буквально прирос к земле, грудь сдавило, воздуха не хватало. Дождь стал теплым и тут же превратился в кипяток.
Человека на земле снова встряхнуло. Он выгнулся, как в припадке, перевернулся всем грузным тяжелым телом и перекатился Максу под ноги. Жирная ладонь упала на ботинок, пальцы сжались в кулак.
А Макс и двинуться не мог, смотрел, точно завороженный, как у его ног умирает человек. Он выронил нож, тот воткнулся острием в песок рядом с лицом толстого мужика.
– Шевелись! – рявкнул от машины Дубровин. – Делай, что говорят!..
Он разом заткнулся, отступил. Нож, как по волшебству, оторвался от песка, блеснул в свете фар и исчез. Голова умирающего пропала из виду.
Казарцев быстро обернулся и ткнул Макса локтем в ребро, да так, что у того дыхание перехватило. Клиент кое-как перевернул жирного типа на бок, наклонился над ним, дернул за волосы, задрал ему голову и быстрым длинным движением полоснул по шее.
Мужик глубоко вздохнул, точно всхлипнул, и затих. Казарцев толкнул его ногой в плечо. Туша бесшумно перевернулась и едва не скатилась в канаву. Она лежала вниз лицом и уже не дергалась.
Казарцев подал темный мокрый нож подоспевшему Юрке, выдохнул, вдруг улыбнулся и сказал:
– Поехали отсюда, мужики. Валим, пока менты не набежали.
Ему было весело. Он скалился во весь рот, смотрел на Макса, на Дубровина, глянул в сторону канавы, на часы и пошел к «девятке».
Юрка выдохнул что-то невнятное, исподлобья глядя Казарцеву вслед. Он все еще не выпустил из рук нож с темным от крови клинком, но за клиентом не торопился.
Макс глянул на Юрку, на беспечного Казарцева, быстро пошел за ним, догнал у заднего колеса «Опеля», придержал за рукав.
Он сделал вид, что разглядывает женщину, убитую одним выстрелом, и тихо произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Сувенир. Так надо.
То ли черт его за язык потянул, то ли интуиция взяла верх над рассудком, но Макс чувствовал, что все делает верно. Пока непонятно, кто Казарцев – игрок или охотник, но дорожка у них теперь одна.
Макс даже не пытался разобраться в вихре мыслей, всколыхнувшемся в голове. Вместо этого он подобрал с дороги какую-то небольшую книжку в кожаной обложке, развернул.
Это оказался паспорт на имя Капустиной Марины Владимировны, сорока девяти лет. С фотографии на Макса глядела раскормленная бабища с трогательной улыбкой. Глаза по-девичьи распахнуты, физиономия изумленно-туповатая. Макс поглядел на заострившееся лицо покойницы, бросил паспорт ей на грудь и отвернулся, борясь с тошнотой.
Казарцев хлопнул себя по лбу и двинул обратно. Не обращая внимания на Юрку, он присел на корточки рядом с убитым мужиком и принялся деловито обшаривать его карманы. Дубровин маячил рядом, держал нож клинком к внутренней стороне запястья и следил за каждым движением Казарцева. Тот спокойно обыскал мертвеца, вытащил что-то из его нагрудного кармана, повернулся к Юрке.
– Антиполицай, – услышал Макс. – Дядя сел за руль пьяным, что является грубейшим нарушением правил дорожного движения, а это карается…
– Поехали! – перебил его Юрка, пряча нож. – Нельзя здесь оставаться.
Казарцев легко поднялся на ноги, первым оказался возле «девятки» и сел в машину. Там он скинул капюшон, пригладил волосы, глядя на себя в зеркало.
Потом клиент повернулся к мрачному злому Дубровину, который плюхнулся позади, и сказал:
– Ну, спасибо, мужики, удружили. Думал, врут про вас, но теперь вижу, вы свое дело знаете.
– Пошел! – буркнул Максу Юрка.
Он не отвечал на восторги Казарцева, точно того и в природе не существовало. Клиент заткнулся и всю обратную дорогу глядел в окно. Но временами Макс ловил в зеркале его взгляд, тяжелый и мутный, как у смертельно больного зверя.
Всю обратную дорогу они молчали. Казарцев словно заснул, прижавшись виском к стеклу. Юрка смотрел вбок. Макс издалека увидел «Паджеро». Тот стоял под эстакадой на единственном сухом пятачке.
