– Ага, псих, как и дружок твой. – Юрка шагнул навстречу, оттесняя Макса от окна. – Ему человека убить – как два пальца об асфальт.
– Не только ему…
Максу не давали покоя руки Юрки, засунутые в карманы. Он там что-то припрятал, и этот момент требовалось немедленно разъяснить.
Зато поблизости обнаружилось кое-что приятное, а именно топор, старый, тяжелый, на потрескавшемся топорище. Деревяшка, отполированная ладонями, торчала между шкафом и плитой. Макс больше туда не глядел, но старался держаться неподалеку.
Юрка же пер напролом. Он будто ничего перед собой не видел, налетел на табуретку, сшиб ее на пол, перешагнул, двинул дальше.
– Но не ножом же по горлу. Кстати, с чего это он за тебя вписался, объяснить можешь?
– Так это же игра. – Макс улыбнулся. – Все понарошку. Вот он и играл. Какие претензии?
Претензий не было. Дубровин стоял боком к окну, исподлобья глядел на Макса. Тот продолжал улыбаться и понимал, что выглядит глупо. Вся надежда его только на этот топор. Обухом можно и слону голову прошибить. Юрке точно хватит.
Но все-таки что у него в карманах, хотелось бы знать. Не будет же он стрелять, в самом деле? Или как?
Дубровин теперь глядел на птичью возню за окном. Он вдруг сделался похожим на себя прежнего, далекого, словно из прошлой жизни. Точно заскочил вот так запросто, на минуту – денег перехватить или отдать что-то – и загляделся на куст, истрепанный дроздами.
Наваждение накрыло обоих. Юрка повернул голову, и Макс поймал его взгляд, растерянный и виноватый. В точности как в тот день, когда Дубровин осознал, что жены и сына больше нет в живых.
– Юрка! – позвал его Макс. – Что с тобой? Зачем тебе все это? Одумайся, прекрати. Надо что-то придумать. Иначе тебе конец. Саня это быстро понял, правда?.. – Он осекся, морок спал, словно с окна занавеску сдернули.
Дубровин аж лицом посерел, подобрался, выдернул руки из карманов, правую отвел за спину.
– Кто это был? – глухо проговорил он. – Кто, мать твою? Откуда ты его знаешь?
– Юрка, ради чего все это? – Макс хватался за соломинку, та трещала, ломалась, тащила его ко дну. – Ради Марины и Пашки? А если попы не наврали и они тебя и правда там ждут? Ты такой вот хочешь с ними встретиться?
Дубровина точно в спину толкнули, он ринулся вперед. Макс едва успел передвинуть стол и отпрыгнуть к шкафу. Теперь достаточно наклониться, и топор окажется в руках. Хоть какое-то оружие. Хотя если у Юрки за спиной пистолет, то дело дрянь.
– Заткнись! – прорвало Дубровина.
Он побледнел еще сильнее, под мертвыми глазами отчетливо обозначились темные круги.
– Я тебя из дерьма вытащил, а ты подлянку затеял! Жаров меня с того света выдернул. Я ему жизнью обязан и долги свои отдаю, как ты знаешь. Ты, сука, подставить его решил? Я тебе сам устрою, и девке твоей, и папаше! Кто это был, спрашиваю? Откуда ты его знаешь? – Юрка выдохнул как выплюнул, заткнулся, задышал тяжело.
Вдруг он одной левой сдвинул с дороги стол, выпрямился, завел руки за спину.
– Ты больной. – Макс чуть пригнулся. – Вы с Жаровым оба ненормальные.
Юрка вытянул перед собой пустые руки. В правой, точно из воздуха, появился нож, тот самый, что и вчера, да и в тот день, когда убили старика у дороги.
«Уже легче», – шевельнулось в голове Макса.
Он уперся ладонями в колени, глядел на Юрку снизу вверх.
– Ага, я псих, – подтвердил Дубровин. – У меня и справка есть, если ты забыл. Мне ничего не будет. – Он тут же сделал выпад, ухмыльнулся, когда нож прочертил пустоту, отшатнулся.
Макс схватил с подоконника полотенце, кое-как перемотал правую руку и отбил следующий удар. Толстая клетчатая ткань разошлась от молниеносного удара. Режущая кромка прошла в миллиметрах от кожи.
Юрка тоже это заметил, весело глянул Максу в глаза и прыгнул вперед. Он почти попал, не хватило секунды. Макс отшатнулся, закрыл правое подреберье обмотанной рукой. Нож кольнул чуть выше запястья и отлетел вбок.
Макс пригнулся, схватил топор, отбил еще один удар, да так, что едва не врезал Юрке обухом в подбородок. Дубровин увернулся, отступил к подоконнику, перебросил нож в левую руку, вытер взмокший лоб.
Солнце било Максу в глаза. Ему приходилось щуриться, а уйти в сторону не было возможности. Дорогу к дверям преграждал стол.
Можно перемахнуть через него, но кто поручится, что Юрка не всадит нож в спину другу детства? Правильно, никто. Вот Максу и приходилось торчать на месте и ждать, что еще придумает приятель, спятивший от горя и крови.
– Дурак, – проговорил Юрка и столкнул с подоконника пустую банку.
Та разбилась о стену дома, зазвенели осколки. Птицы на миг примолкли и почти тут же взялись за свое, заверещали с новой силой.
– И умрешь недоумком. – Юрка откровенно потешался над Максом, скалился во весь рот, разве что не ржал в голос. – Лучше сам скажи, пока я тебе яйца не отрезал, а то подружка обидится.
Он осклабился еще шире, вдруг спрятал нож, одернул куртку и шагнул к двери. Не сводя с Макса глаз, Юрка перебрался через стол, двинул к выходу.
– Ну и хрен с тобой, – донеслось из коридора. – Пойду я, с Настюхой твоей потолкую, вдруг знает что. Она не в моем вкусе, но и, кроме меня, желающие найдутся. Глядишь, вспомнит, что ты ей интересного в порыве страсти на ушко шептал. – Он потихоньку, по шажку пошел к двери, шарил вытянутыми руками за спиной, нашел ручку, повернул ее.
Макса как вихрем вымело из кухни. Коридор показался ему длинным, как загородное шоссе. Но он успел, догнал Юрку, который опрометчиво повернулся к приятелю спиной.
Но тут пол ушел из-под ног. Подсечка у Юрки получилась отменно.
Макса швырнуло вниз, но он успел ухватить Юрку за одежду. Оба свалились на пол и покатились. Макс приложил Юрку затылком о стенку. Тот зажмурился и ударил его коленками в живот. Дыхание у парня перехватило, а потом перед глазами все померкло от боли.
Юрка вывернул ему руку в болевом приеме, вырвал топор. Тот улетел куда-то в комнату и грохнулся об стену.
Сознание помаленьку возвращалось. Макс пришел в себя. Перед носом стенка прихожей, оклеенная обоями. Правая рука завернута чуть ли не к затылку. Между лопаток давит что-то, да с такой силой, что того гляди треснет хребет.
Макс дернулся, извернулся, пытаясь стряхнуть Юрку со спины. Тут его голова дернулась назад, показался потолок и край светильника. К шее над кадыком прикоснулось что-то тонкое, еле ощутимое.
– Дернешься – песец тебе, – издалека донесся голос Дубровина. – Последний раз спрашиваю, кто это был?
– Юрка, включи мозги, – кое-как выговорил Макс. – Откуда мне знать? Ты его сам привел. Тебе показалось. Ты таблеточки попей, которые доктор прописал. Галлюцинации отпустят, параноик хренов.
