Когда они, утомленные любовью, лежали рядом, она легко провела ладошкой по его груди и тихо спросила:
— Наверное, ты был на юге?
— Почему ты так решила?
— Загар, — лаконично ответила она. — В средней полосе так не загоришь… Хотя, что я плету всякую ересь, в том аэропорту, где мы с тобой встретились, самолеты с юга не приземляются. Туда прилетают из Азии. Ты был в Азии?
— Был, — не стал скрывать он, решив не вдаваться в подробности. Старая шуточка о том, что чем меньше знаешь, тем дольше живешь, все-таки имела свой глубокий смысл, какой бы циничной она не казалась.
— Там, где стреляют? — полуутвердительно спросила она и, не дождавшись ответа, немного обиженно сказала: — Что ты меня, совсем за дуру принимаешь: у тебя же пистолет!
— Ну и что?
— Юр, страшно там, а?
— Да уж, как я полагаю, не медом намазано. Там вообще как на другой планете. Иногда создается впечатление, что общаешься с представителями иной цивилизации.
— Вот почему ты на татарина стал похож, — засмеялась она. — Голову наверное брил, а волосы еще толком не отрасли и теперь как зэк.
— Так уж?
— Ну, положим, не очень, — она повернулась на бок и погладила его по плечу. — У тех взгляд совсем другой и наколки везде, как синие разводы, а у тебя ни одной нет. А хочешь сделать?
— Зачем? — удивился он.
— На Западе модно. У нас в некоторых салонах тоже не только выводят, но и накалывают. Между прочим, тебе бы пошло: например, вот тут, на плече, меч в лавровом венке. Как у древнего римлянина.
— Где ты видела такую татуировку?
Он приподнялся на локте, напряженно ожидая ответа. Сразу вспомнились горы, которые он оставил всего лишь полсуток назад, нарушители границы, неровно разрезанная фотография, побег из отряда оппозиционеров и сбитый вертолет, упавший на горном склоне.
— Чего ты всполошился? — удивленно посмотрела она и, мягко прикоснувшись к груди, заставила его лечь. — Ну, у Таньки в салоне видела.
— У какой Таньки?
— Господи, да что это тебе так далось? Знакомая моя, у нее салон красоты. Я к ней как-то раз в гости пришла, а там клиент один приполз, накачанный такой, хотя и в летах. Вот у него на плече и видела такую наколку. Все?
— А головы кабана у него нигде не было?
— Может, прятал в штанах, я не заглядывала.
— Да ты не злись. Клиента этого можно найти?
— На хрена он сдался? Деньги заплатил и ушел, вот и все. Да перестанешь ты к ерунде цепляться или нет?!
— Уже перестал, — заверил он.
Ладонь Марго скользнула с его груди на живот, потом медленно и нежно, поглаживая его, стала опускаться все ниже и ниже. Она провела кончиком языка по его губам, и он сжал ее в объятиях, наслаждаясь тем, как ее упругая грудь касается его груди. Упоение любовью не кончалось, оно продолжалось и, казалось, готово было длиться целую вечность, даря забвение в несказанной неге.
И в то же время каким-то краем сознания, целуя мягкие сладкие губы Марго и весь дрожа от едва сдерживаемого желания, Юрий отметил, что в этой квартире все ему казалось несколько странным, словно он видел ее во сне или занимался любовью среди театральных декораций, участвуя в необычайном, удивительно приятном, но все же спектакле. А кто его режиссер-постановщик? Сама жизнь, судьба, Марго или кто-то другой?
Но тут она обняла его бедрами и слегка царапнула ноготками по спине, как бы поощряя и пришпоривая одновременно, и он тут же забыл о своих мыслях: слишком хороши мгновения бытия, вошебным образом вернувшиеся к нему сегодня, чтобы думать о чем-то другом. Не зря, видно, говорят — сон в руку! Он видел Марго во сне и вот она здесь, рядом, по-прежнему его!
Интересно, почему она сегодня надела именно те серьги, которые были на ней в день их знакомства? Неужели у нее тоже возникло предчувствие?
Марго тихонько застонала от страсти и слегка куснула его за плечо, именно там, где предлагала сделать татуировку в виде обрамленного лавровым венцом меча. И он забыл обо всем…
Домой Юрий отправился только утром. В кармане куртки у него лежали ключи от квартиры Марго и, шагая к автобусной остановке, он подумал — жизнь покажет, что он получил из ее рук: ключи от рая или ада?..
Оператор, сделавший запись встречи Бахарева и Маргариты Жигиной, тем же утром тщательно прослушал пленку и смонтировал ее, убрав все несущественные места: охи, любовные всхлипы и прочее. Подобная ерунда начальство не интересовала, а он прекрасно изучил его вкусы: руководство предпочитало не слушать или созерцать, а действовать! Что же, кто бы спорил: пока здоровье позволяет, это весьма верный принцип.
Уединившись после обеда в комнате отдыха, запись прослушал генерал Моторин. Удобно устроившись в глубоком кожаном кресле, он листал личное дело майора Юрия Алексеевича Бахарева, словно отыскивал в скудных пометках и подшитых в нем служебных документах иллюстрации к услышанному.
Упоминания о татуировке в виде обрамленного лавровым венцом меча и кабаньей голове заставили генерала брезгливо поморщиться: сколько он твердил идиотам, что не нужна никакая символика, что она только привлекала излишнее внимание и способна привести к преждевременному провалу, так нет — всем хоть кол на голове теши! А ведь тоже, каждый мнит себя семи пядей во лбу и спасителем отечества, никак не меньше. Дураки!
А Бахарев, кстати, похоже крепкий орешек — даже опытный агент не сумел из него вытянуть ничего конкретного: так, все только вокруг, да около. Пустой разговор, если ориентироваться на интересовавшие Валерия Ивановича вещи. Но как майор вскинулся, услышав о татуировке! Вот этим-то он себя и выдал, как говорится, с головой.
Хотя, кому выдавать — любовнице, с которой он не встречался несколько лет, но, по всей вероятности, сохранил к ней нежные чувства? Вон как они ворковали в постели, словно голубки. Поэтому, как ни прискорбно, приходилось констатировать, что подведенный к Бахареву агент хотя и опытен, но, в сложившейся ситуации, крайне ненадежен: чувства могли пересилить и страх и разум! Женщина забывала обо всем в его объятиях и, предавая любимого мужчину, могла начать мучиться угрызениями совести. А в том, что чувства Маргариты к Бахареву не угасли, сомнений нет. Конечно, можно ее еще использовать и посмотреть, как станут развиваться события, но есть ли в этом смысл. И, главное, оправдан ли подобный риск?
Генерал перемотал пленку, включил запись с начала и, прихлебывая остывший кофе, подумал — сколько же оператор повырезал метров, дабы убрать любовные сцены? Мужчина и женщина провели вместе чуть ли не сутки, а разговоров на пленке, дай Бог, на полтора часа, и это учитывая, что они не виделись несколько лет и по дороге на квартиру в такси молчали — сотрудник, доставивший их до места, доложил об этом рапортом, да и установленная в автомобиле аппаратура ничего не записала.
И тут вдруг Моторин понял — да им же совершенно не нужны слова! Зачем сотрясать врустую воздух, изрекая всякие банальности, вроде того, как я страдала без тебя, или как я по тебе соскучился: все заменяли взгляды и понятные только им жесты, а влечение друг к другу у них просто сумасшедшее и, самое главное, они еще вполне способны его удовлетворить!
