Сергей Сергеевич жестом фокусника извлек из кармана новый документ и сунул его в руки Николаю Ивановичу. Тот поставил бокал на стол, раскрыл корочки и увидел собственную фотографию, заверенную печатью с гербом Латвийской республики.
— Что это?
— Паспорт, — засмеялся Андреас. — Латвийский паспорт.
— Мой? — недоверчиво переспросил Рыжов.
— Да, — кивнул Сергей Сергеевич. — Теперь вы — Гунар Янович Вилке, а Николай Иванович Рыжов растворился в небытии! Выпьем за это!
Шампанское оказалось отличным, и новоиспеченный гражданин Латвии с удовольствием осушил бокал. Банкир налил еще и вынул из кейса большую коробку шоколадных конфет.
— Угощайтесь.
— Где вы взяли мою фотографию? — подозрительно прищурился Николай Иванович. Со снисходительной улыбкой Сергей Сергеевич ответил:
— Маленький секрет.
«Зачем я задаю глупые вопросы? — положив в рот конфету, подумал Рыжов. — С таким же успехом можно спросить, где он раздобыл латвийский паспорт».
— Нужно решить финансовые вопросы, — объявил Андреас и поставил на стол кейс, — Здесь ровно восемнадцать миллионов долларов США. Можете пересчитать.
— Это ваша доля, оставшаяся после всех окончательных расчетов, — объяснил Сосновский. — То, что принадлежит другим людям, уже ушло по назначению. Теперь предстоит перевести эти деньги от имени Вилкса.
— Позвольте! — Николай Иванович отставил шампанское и небрежно сдвинул в сторону большую хрустальную пепельницу с остатками сгоревшего российского паспорта. — Позвольте! — с нажимом повторил он. — Почему восемнадцать? Вы, случаем, не обсчитались, господа?
— А сколько бы вы хотели? — холодно осведомился банкир.
— У нас шла речь о пятнадцати процентах, не так ли? — обернулся Рыжов к Сергею Сергеевичу. — Сколько это составит от двадцати пяти миллионов?
— А услуги «Гелиоса»? Они вытащили деньги из России! Это еще десять процентов. Неужели у вас такая короткая память?
— Хорошо, — упрямо мотнул головой Николай Иванович, — я признаю оплату услуг «Гелиоса», однако где еще семьсот пятьдесят тысяч?!
— Ваши деньги — краденые! — сухо заметил Андреас.
— Что?! — Рыжов разъярился.
— Грязные деньги, — банкир оставался невозмутим. — Они украдены в другом государстве. Криминальные! Понимаете?
— Не понимаю! — сжав кулаки, прорычал Николай Иванович.
— Ваших личных там пять миллионов, — напомнил Сосновский. — Остальные вы увели у акционеров, заключив фиктивный контракт с «Гелиосом». Они взяли свой процент за то, чтобы вытащить эти бабки из России, а мы взяли свое за работу: оформление документов, переправу через границы, обеспечение безопасности и доставку вас к избранному вами же месту. Причем вместе с деньгами. А за отмывку краденых денег банк берет с вас очень по-божески! На Западе «прачки» забирают до пятидесяти процентов.
— Но это же грабеж! — простонал Рыжов.
Андреас разлил остатки шампанского. Сергей Сергеевич подвинул кейс с деньгами к Николаю Ивановичу и мягко сказал:
— Любая игра имеет свои непреложные правила. Пересчитывайте денежки, и переведем их в Грецию на имя Манолиса Панасиса, коммерсанта из Афин.
— Кто это еще?! — взорвался Рыжов.
— Вы! — с обезоруживающей улыбкой сообщил Сосновский.
— Я?
— Да, да, — закивал Андреас. — Или вы желаете остаться в Риге? Русская полиция не так глупа, она имеет связи с Интерполом. Ищейкам ничего не стоит обнаружить вас в Латвии, под именем Вилкса. Нам этого не хотелось бы.
— Мне тоже, — заверил Николай Иванович и с горькой усмешкой спросил: — Сколько мне придется отстегнуть в Афинах, если, конечно, я туда доберусь?
— Больше ни цента, — твердо произнес Сергей Сергеевич. — А добраться доберетесь: не вы первый, не вы последний. Будете пересчитывать?
Рыжов закурил и приоткрыл крышку кейса — в нем ровными стопками, на жаргоне — «блинами», лежали аккуратные банковские упаковки новеньких стодолларовых купюр. И эти поганцы содрали с него почти лимон! Ладно, уплывшим баксам остается только сказать «адью» и постараться забыть о них навсегда, чтобы не трепать себе нервы. А впредь держать ухо востро!
— Пересчитывать не стану, — Рыжов отодвинул кейс. — Но хочу знать, как я стану Панасисом и попаду в Грецию.
— Это мои заботы, — засмеялся Сергей Сергеевич.
— Надо подписать бумаги, — сказал банкир. — Вы сегодня уедете, а завтра я переведу деньги в Афины.
— Мы уезжаем? — удивился Николай Иванович. — Куда, если не секрет?
— В Юрмалу, — ответил Сосновский. — Там и сделаем из вас натурального грека.
— Но я не знаю, как расписываться за этого Манолиса! И вообще…
— Придумайте любую подпись, — посоветовал Андреас. — Лишь бы потом вы смогли ее воспроизвести.
Монотонный стук дождя убаюкивал, навевая сладкую дрему, но Николай Иванович заставил себя стряхнуть, остатки сна и встал. Сунул ноги в шлепанцы и подошел к окну.
Двухэтажный особняк с широкой верандой, в который его вчера привезли поздно вечером, стоял почти на самом берегу моря. Сквозь мутное от дождя стекло Рыжов увидел искривленные ветрами сосны со стволами цвета старой, благородной бронзы. Между ними, выставив под морось горбатые спины, неколебимо лежали несколько огромных валунов, невесть когда занесенных сюда древними ледниками, а дальше тянулась широкая полоса серого песчаного пляжа, чем-то неуловимо напоминавшего безликий городской асфальт. На него тяжело, будто стараясь сокрушить своей мощью и тяжестью, равномерно накатывались свинцовые волны и, отхлынув для нового броска, оставляли на песке клочья желтоватой пены. Затянутый тучами горизонт сливался с морем, словно небо было продолжением беспокойной стихии. По песку, что-то выискивая, вразвалочку ходили чайки, и их пронзительные крики резали ухо.
«Все чужое и никогда не станет родным, — с тоской подумал Николай Иванович, разглядывая сложенный из крупных диких камней забор, огораживавший дом. — А дальше и пуще того… Впрочем, о чем жалеть? Человек с деньгами везде найдет себе достойное место. Кстати, о месте надо сегодня же переговорить с Сосновским».
Тот оказался легок на помине. Раздался стук в дверь, и в комнату заглянул Сергей Сергеевич.
— Доброе утро! — поздоровался он. — Надеюсь, погода не испортила настроение? В шкафу висит спортивный костюм, вам будет в нем удобно. Душ, туалет и прочее направо по коридору. Приводите себя в порядок и спускайтесь вниз, к завтраку.
— Надо прибрать в комнате, — вяло проговорил Николай Иванович. Чувствовал он себя, прямо скажем, неважно. Вчера Сосновский и банкир уговорили его принять еще по рюмочке, и он скрепя сердце согласился. На столе мигом появились бутылки и закуски, а в результате, как добрались до Юрмалы и в котором часу, Рыжов помнил весьма смутно.
