Как ни странно, по такой погоде Сергей почувствовал себя значительно лучше. В ванной, разглядывая свое отражение в большом зеркале, он отметил, как похудел за последнее время и что физиономия, конечно, серьезно подпорчена и придется ждать еще минимум неделю, пока она примет прежний вид. И то благо: в доме нашлись свинцовые примочки, да использовал старый проверенный способ с прикладыванием мокрой газеты.
За завтраком он сказал отцу, что собирается поехать к Женьке Твердохлебову, с которым они вместе выросли и служили в армии.
— Зачем? — подозрительно покосился на сына Иван Сергеевич. Как было спокойно на душе вчера, когда Сергей весь день провел дома. Но, с другой стороны, не заставишь же сидеть сиднем тридцатипятилетнего мужчину? Противоестественно! Как ему объяснить! Но сможет ли он понять, пока сам не стал отцом, что самое страшное — это пережить своих детей?
— Поговорить, — ответил Сергей. — Насчет работы. Женька теперь в бизнесе, а нам на пенсии не прожить.
— Не рано ли ты собрался работать?
— Я же сказал: хочу поговорить! Это не значит, что уже завтра начну трудиться.
— Хорошо, поступай как знаешь. Только оставь, пожалуйста, телефон Евгения и скажи, когда тебя ждать.
— К обеду. Записку с номером телефона положу на столе.
Из дома Сергей вышел далеко не в радужном настроении: неужели отец начнет постоянно пасти его, как малолетнего недоумка? Ну, было один раз, а это для вполне сохранившего разум нормального человека отличная наука — теперь никто ни под каким видом не уговорит выпить даже кружку пива! Однако не стоит обижаться на отца за чрезмерную опеку, ты и так доставил родителям множество неприятностей и заставил их немало поволноваться.
Да вот беда — чем отплатить за ласку, заботу, бессонные ночи, если сам болен и практически лишился средств к существованию? Может быть, Женька поможет выбраться?
Офис фирмы Твердохлебова располагался неподалеку от Садового кольца, в одном из старых переулков, где раньше был известный научно-исследовательский институт вакцин. Сергей свернул во двор и задержался около небольшого памятника доктору Гаазу. На постаменте было написано: «Спешите делать добро». Доктор бедных, он всю жизнь посвятил борьбе с коварными болезнями. Ах, добрый доктор Гааз, кто бы вылечил наше общество? Где взять такого врача, который заставил бы нечистых совестью властей предержащих перестать обкрадывать народ и страну?
Ага, вон стоит темно-зеленый «мерседес» и рядом с ним еще несколько иномарок — наверное, это машины фирмы Твердохлебова, а сам он, заранее предупрежденный по телефону, должен быть на месте.
Кстати, в бизнесе Женька преуспел и научился лихо втаскиваться во все щели, где пахло хорошими деньгами, — об этом Сергей узнал, наведя некоторые справки через общих знакомых. Что же, Твердохлеб, или Сухарь, как его звали в армии, всегда был деловым парнем и умел пристроиться поближе к кухне и подальше от начальства. Впрочем, старой дружбы он не забывал и несколько раз обращался к Серову с просьбами помочь по мелочи: преимущественно это касалось трений с ГАИ. И каждый раз напоминал, что он, в свою очередь, готов оказать посильную помощь, коли возникнет нужда. Вот нужда и постучалась в двери Серовых.
К удивлению Сергея, секретарша у Сухаря оказалась немолодой и совершенно непривлекательной. Зато хорошо знала свое дело. Сверившись со списком, она связалась по интеркому с шефом, и через минуту гость уже входил в кабинет хозяина фирмы.
За последние два года, пока они не встречались, Женька почти не изменился — все такой же белобрысый, тощий, с выпирающими над воротом сорочки кадыком на жилистой шее и длиннющими руками. Сергей звал его заняться боксом — с такими-то лапами, как у орангутанга, — но Твердохлебова мало привлекал спорт, и он наотрез отказался, особенно от бокса. Теперь, когда у Женьки появилась возможность одеваться за границей, на нем был отлично сидевший модный костюм, и Серов, в стареньких джинсах и потертой кожаной куртке, почувствовал себя немного неловко. Тем более, тут же вошла секретарша с подносом: бутерброды с красной и черной икрой, с семгой и бужениной, вазочки с вареньем, шоколадные конфеты, кофе и чай. Но ничего спиртного, хотя Сухарь иногда любил заглянуть на донышко бутылки. Значит, он уже знает?
— Привет, привет! — Женька пошел навстречу, широко раскинув руки, и крепко обнял приятеля. Потом подвел его к дивану и усадил, устроившись рядом. — Похудел, бродяга. Стареть начинаешь?
— Попал в передрягу, — не стал вдаваться в подробности Сергей. — Здоровье пошатнулось, увольняют в запас.
— Понятно, — протянул Сухарь и подвинул ближе столик на колесиках. — Угощайся! Честно говоря, я рад, что ты обо мне вспомнил.
— Ты не спрашиваешь, что случилось, — взяв бутерброд, полувопросительно заметил Серов. — Значит, знаешь?
— Знаю.
— Откуда?
— Ну, милый мой, — рассмеялся Сухарь. — Не в безвоздушном пространстве живем.
— С отцом говорил? — прямо спросил Сергей.
— Говорил, — так же прямо ответил Твердохлебов.
— И что он тебе поведал?
— Слушай, пей чай! Ты чего, допрашивать меня пришел? Я что, не имею права поговорить с дядей Ваней? Ведь мы жили в одном дворе.
«Не скажет, — понял Серов. — А папа наверняка нагородил ему турусов на колесах. Поэтому и спиртного нет, а не то непременно выставил бы какой-нибудь замысловатый коньячок. Ну да ладно, я сюда не выпивать пришел».
— Ну да ладно, — повторил он вслух. — Знаешь так знаешь. Тогда помоги пристроиться на приличное место. Не пойду же я вахтером или охранником? Хотя бы начальником отдела или замом в приличную службу безопасности или охранную фирму. Кстати, у тебя есть своя безопасность?
— Я живу скромно, — отвел глаза Сухарь и подумал: добрый старый приятель так и остался в чем-то неисправимым идеалистом, готовым самоотверженно ловить жуликов и бандитов, убийц и мошенников, совершенно не замечая, что весь окружающий мир разительно изменился и то, что раньше считали непозволительным для порядочного человека, теперь вознесено на пьедестал и служит предметом поклонения. И все хотят быть такими: крутыми, богатыми, плевать на остальных и жить в свое удовольствие. И хапать, хапать!
Ради старой дружбы, ради памяти о разбитых носах и ободранных коленках, о жарких футбольных матчах около помойки, ради того, что Серега когда-то не щадя себя заступался за него — хилого и тощего, — он готов помочь другу детства и юности. Но вот будет ли тот готов принять помощь, которую ему предложат?
— Зачем тебе службы безопасности или охранные бюро? — Женька слегка поморщился, словно был недоволен сваренным секретаршей кофе. — У тебя не все в порядке со здоровьем. И медики тебе ни за что не дадут справку, что ты пригоден для такой работы.
— Справку можно купить, — возразил Сергей.
— И что дальше? — усмехнулся Сухарь. — В экстремальной ситуации ты можешь подвести и себя и других. Глупо! Угробишься, и кому от этого лучше? Это же все равно, как на службу вернуться, а тебе нужно потихоньку восстанавливаться. Здоровье, брат, оно одно!
