— Давайте третий… — Олег встал, за ним остальные, — за тех, кто не с нами…
Выпили не чокаясь. Не садясь, Рябинин предложил:
— Может покурим?
— Мы не курим… — улыбнулся Олег, — но компанию поддержим… Пошли…
На крылечке разговор вновь сошёл на общие темы. Опера, теперь уже точно, поняли, что Граф Олега с Женей особо не интересовал. Да и из их объяснений выходило, что у грушников тоже негусто в этом направлении с информацией.
— Мужики, спасибо вам большое… — Рябинин решил, что пора попрощаться.
— За что? — искренне удивился Олег.
— За вино! — рассмеялся Щепёткин.
— Если честно, мы другого приёма ожидали… — признался Катаев… — я, лично, думал, что через губу общение будет… с понтами…
— Костя, мы давно в структуре, — серьезным тоном ответил Женя, выглядевший не намного старше Катаева, — переболели уже…
— Не хотелось бы в долгу оставаться, — по лицу Рябинина, Костя увидел, что тот принял какое-то решение, — как говорится, алаверды. Мы Саше кассету оставим, там секунд тридцать-сорок всего, но все заснятые — это люди Графа… это уж точно. Мало ли попадутся где, нас курсаните….
— Конечно… — Олег и Женя заинтересованно переглянулись, — а запись откуда?
— В Старой Сунже сходняк был… Мы ехали мимо и случайно сняли… — весело ответил Сергей, — как папарацци.
— Бодрые вы парни… «Случайно»… — Олег покачал головой, — и давно?
— С неделю где-то…
— Пригодится, чего уж… — Олег ступил на крыльцо, — добьём канистру-то?
— Нет, вы уж извините, ехать надо, — Сергей приложил руки к груди.
— Мы зело на самолёт опаздываем… — якинским книксеном из «Ивана Васильевича…» отшутился Костя.
— Ну, приятно было познакомиться! — Олег и Женя потянули руки для прощания.
— Хоть раз в жизни живых контрразведчиков увидел, — пожал Костя протянутые ладони.
— Ну и шуточки у вас, господа милиционеры, — пробурчал Олег.
— Деньги будут — заходите ещё! — Женя засмеялся.
Как сказали бы в программе «Международная панорама» на этой мажорной ноте лидеры государств расстались.
Возвратившись в палатку к «Визирям», опера и Саша Щепёткин узрели картину с идиллическим названием: «У самовара я и моя Маша». Уголовный розыск и спецназ сидели в палатке, о чём-то мирно беседуя, дули горячий чай вприкуску с пряниками, печеньем и конфетами, грудой вываленными на столе.
Коротко пересказав результаты посещения «смежников» и честно признавшись в употреблении алкоголя, Рябинин и Катаев, в свою очередь, поинтересовались копией.
— Обижаете вы нас постоянно, товарищ майор, — Алексей укоризненно улыбнулся, — мы вам даже в подарок кассету со свадьбой отдаём, у нас ещё есть…
В подтверждение его слов, Саша Долгов похлопал себя по боковым карманам камуфляжных штанов, куда были втиснуты футляры с видеокассетами. Костя и Серёга от чая отказались — жидкости в организме было предостаточно и поторопили чаёвников.
Трогательная процедура прощания тоже не затянулась. Саша Щепёткин пообещал, по первому зову, выделить на следственные действия «коробочку» и пару отделений, взяв взамен обещание на реализацию по Тимуру.
В конторе, когда они вернулись, царил небольшой шухер. Один из офицеров МОБа, Коля Глотов, чей трёхдневный запой технично прикрывался другими участковыми начудил в переговорном пункте.
В корягу пьяный, он, разговаривая с женой, вдруг, ни с того ни с сего, начал прощаться. С пьяной слезливостью объяснял, что не может смотреть на пустую кровать Ромы Крылова и сейчас, после сеанса связи, пойдёт в кубрик и застрелится. Дверь в телефонную кабину была открыта и оператор-женщина услышала этот пьяный бред. Перепугавшись, она, оставив вместо себя пятнадцатилетнюю дочку, побежала на КПП. Там, на несчастье Глотова, находился Жоганюк, который за какой-то «залёт» «драл» дежурную смену. Выслушав сбивчивый рассказ женщины, он организовал «приёмку» участкового, который, к слову сказать, и стреляться-то не собирался, а попросту решил «взбодрить» жену.
Но наказывают не за то, что пьёшь, а за то что попадаешься. Поэтому, когда, поражая всё живое вокруг сивушным выхлопом, Коля, качаясь как маятник, вернулся в расположение Центра, судьба его была решена.
Попавшему в заботливые руки Николая Ивановича, Глотову было предложено написать объяснение и рапорт об увольнении по собственному желанию. Однако, оставленный один на один с бумагами в кабинете, пьяный участковый банально заснул и свалился на пол.
К приезду оперов, он вытрезвлялся в одной из камер в здании комендатуры. Назавтра планировалась его отправка в Вологду, где с ним и решили бы вопрос по существу.
Болтающийся без дела по двору Бескудников, кроме этого, рассказал приехавшим коллегам, что следователь Магомед засел с Сейфуллой практически сутра и завтра будет определяться с «выводкой». Гапасько с Липатовым тусовались при допросе в качестве конвоя, а Кочур валялся в кубрике на койке в ожидании вызова, будучи дежурным.
Беса посвятили в детали общения с «Визирями» и контрразведкой, подробно остановившись на роли Тимура на видеозаписи. Услышав об этом, Бес готов был прямо сейчас ехать в город и отлавливать агента-оборотня. Остановить его смог лишь вопрос Рябинина о том, куда конкретно он поедет. Саня зло отмахнулся и ушел в комендатуру, где его ждали Липатов и Гапасько.
Глава XXII
Следующий день был наполнен событиями, правда, в основном, кулуарно-политического характера.
С утра «вскипел» на выезд, дежуривший в опергруппе, Липатов. Фэйсы, как оказалось, проводили операцию по задержанию троих «духов», по всей видимости, причастных к нападению в Университете. Штурмовали адрес в точечном доме на шестом этаже, в «Олимпийском» районе. Застать врасплох боевиков не удалось и те принялись отстреливаться через дверь. Спецназовцы 21 ОБРОНа, не желая тянуть переговорную резину, с благословления инициаторов задержания, сначала взорвали дверь, а затем забросили в квартиру несколько гранат. Погибло двое боевиков и молодая женщина, вероятно, чья-то жена. Ещё один «душара», оглушенно-посеченный, остался жив. Опергруппа с прокурорским следаком занялась осмотром, а фэйсы, наспех замотав в бинты легкораненого боевика, приехали во Фрунзенский Центр Содействия. Как оказалось, в эфэсбэшной конторе была всего одна камера, в данный период битком забитая задержанными.
Залебезивший перед ними Жоганюк, освободил свой кабинет для работы и заверил, что для привезенного «духа» завсегда местечко найдётся. Даже готов был предоставить под арестанта свой рабочий кабинет. Не извольте беспокоиться.
Кутузов и Магомед определялись у прокурора по предстоящим следственным действиям по делу Сейфуллы. Жоганюк ещё с утра предупредил оперативников, чтобы те никуда не пропадали, так как после обеда планируется проведение совещания. По причине этой неопределённости в кубрике царила нервозная обстановка.
