Слишком резкая смена декораций, фактуры и людей. А у Кости до сих пор перед глазами стояла картина эксгумации с возможным захоронением нового трупа. Получив от Рябинина подтверждение, что все, о чем они догадывались, обрело реальные формы, опера восприняли это как должное. Как констатацию факта. Даже где-то подспудно мелькнула мысль, что ещё до хрена работы по закреплению, процессуальному оформлению и дальнейшему розыску соучастников. Ещё не было известно, что сообщил Бекхан, какова его роль во всем этом, в каком статусе пойдут его признания, а ощущение ещё одного дорожного столбика необъявленной войны отложилось в багаже памяти.
Рябинин, вместе с задержанным, залез на заднее сиденье, Костя сел за руль, а Бес зажал Бекхана, сев с другой стороны. Прикрывать остался один Долгов.
— Все готовы? — повернулся Катаев к пассажирам.
Бес, быстро обмотнув скотчем ноги боевика, распрямившись кивнул:
— Теперь готовы.
Первой ушла «буханка» ОМОНа, Катаев стронул «козла» следом. Опустив передние стёкла, опера наслаждались тёплым летним ветерком. Ехали в окружную, чтобы миновать блокпост, возле которого производили задержание и заодно снизить количество встреч с нежелательными автомобилями местной милиции.
Во двор Центра они заехали в разрыв — первыми опера, через пять минут омоновцы. Не останавливаясь около комендатуры, Костя прогнал УАЗ почти до конца территории ПВД. Решив для начала разведать обстановку, он, оставив товарищей караулить «духа», пошел к зданию комендатуры.
Только что закончилось время ужина и по территории шлялось большое количество народа. Кто-то сидел в курилках, кто-то сновал через КПП на рынок и обратно, но большая часть подтягивалась на другую сторону жилого корпуса, ожидая футбольный матч между ОМОНом и комендатурой.
— Константин! — окликнул опера Миша Кутузов, когда тот входил в здание комендатуры.
— Вы откуда? — подойдя поближе и понизив голос, спросил он, — привезли кого-то?
— Ну да… — Костя огляделся, пытаясь понять причину такой конспирации, — случилось что-то?
— Отойдем…
Они прошли за здание комендатуры к калитке связистов.
— Кого привезли? — повторил Миша.
— Пятьсот эскимо! — огрызнулся Костя, — что случилось-то, Анатольич?!
— Приходил начальник ОБЭП Фрунзенского РОВД, — Кутузов оглянулся, — интересовался, не задерживали ли мы кого…
— Ну… а вы что?
— Мы сказали, что нет… Но я то сразу понял, что вы неспроста на весь день пропали… Так кто там у вас?
— Соучастник убийства Крылова и Таричева, — обыденно, словно речь шла о каком-нибудь «кухонном боксере»
[61]
, ответил Костя, — ну, как минимум, соучастник…
Видимо, тон оперативника несколько разошелся с озвученной информацией, поэтому Кутузов слегка обозлился:
— Меня когда-нибудь одолеют твои приколы, Костя. Я серьёзно спрашиваю…
— Анатольич… — Костя вздохнул, — ты не тот человек, которому я стал бы задвигать фуфло. Я просто уработался не меньше твоего… Сейчас мы его привезем и ты сам всё узнаешь…
Кутузов продолжал недоверчиво смотреть на Катаева. В это время заскрипели ворота и омоновская машина, вкатившись на территорию, улетела к оперскому УАЗику.
— И Луковец с вами был? — догадался Миша.
— Всё в соответствии с приказом, работаем только с прикрытием.
— Только без доклада, — буркнув, попрекнул Катаева Кутузов, — ну и где ваш задержанный?
— Он в машине, — Костя махнул в конец территории рукой, — не знаешь, кабинет свободен?
— Нижний свободен… Гапасько только что ушел… Жоганюк наверху…
— А этот… Слюняев где?
— Сказал, что у него срочная встреча с конфидентом и уехал, — Миша чему-то усмехнулся, — сегодня-завтра его не будет… Мол, в Ханкале много информации скопилось, обработать надо…
— Всё ясно. — Костя вытащил из разгрузки рацию, идти к машинам было лень.
— «Краб-первый»… Это «Краб-два»… Всё чисто, подъезжайте…
— А чего этот «бэпник» хотел-то? — сунув радиостанцию обратно в разгрузку, спросил Костя.
— Да так… пробивал просто, — Миша, увидев подъезжающий УАЗ, повернулся в сторону входа, — мол, какие-то родственники и всё такое…
Рябинин из двери в дверь вытолкал задержанного в комендатуру. За ними выпрыгнули Долгов и Бескудников. Коротко поздоровавшись с Кутузовым, они все вместе набились в рабочий кабинет на первом этаже. Рябинин пихнул Бекхана в угол на стул, тот неуклюже присел, вертя пакетированной головой.
— Сиди спокойно, Бекхан! — одёрнул его Рябинин, после чего повернулся к Катаеву и Кутузову, — Мужики, нам с другом полчасика надо, чтобы все точки над «ё» расставить и на бумагу записать.
— Хоть рожу мне его покажите, — насупился Михаил Анатольевич.
— А если нам обратно его везти придётся, а? — шепотом спросил Серега, — да в одну сторону? А он тебя в лицо увидит? Давай, потом.
Костя понял, что никуда уже Бекхан не поедет. Контакт налажен, а Рябинин просто не хочет пока никого впускать в их тесный, на двоих, мирок. Кутузов сразу же понятливо кивнул и вышел из кабинета. Костя повернулся следом.
— «Краб-два»! — окликнул его Рябинин.
— Ну? — притормозил Костя. Долгов и Бес, не дожидаясь, затопали на выход из здания.
— Штаны какие-нибудь старые принеси… И пакет… на выброс… У человека проблема небольшая образовалась.
Сергей ткнул пальцем на мокрое пятно, проступившее на модных, с вставками, джинсах Бекхана. Только сейчас обоняние Катаева, «убитое» трупным запахом, уловило оттенки детсадовских проблем. Оказывается, боевик не только облевался.
— Найду… — усмехнулся Костя.
Костя покинул кабинет, смачно захлопнув дверь. В коридоре он успел увидеть, шагнувшего на лестницу второго этажа Кутузова.
— Анатольич! Ты куда? — окриком остановил он, спешащего на доклад, майора.
— К Жоганюку… — остановился тот, держась за перила.
Костя подошел поближе и практически интимно сказал:
— Миша, не торопи события… Давай дождемся, что он вообще расскажет, а потом мы с тобой посоветуемся… — в этом месте Костя поднажал — … и определимся, что сказать Николаю Ивановичу…
— Да я вовсе не поэтому поводу пошел, — плохо сыграл равнодушие Кутузов, — но я тебя понял… По результатам забегайте ко мне, чайку попьем, порешаем…
Они вместе вышли из здания комендатуры. Луковец и его команда отсутствовали. Катаева же у входа дожидались Бескудников и Долгов. Кутузов направился на начавшийся футбольный матч, а опера к себе в кубрик посбрасывать амуницию и собираться в душ. Косте это было необходимо в первую очередь. Помимо грязи, пота и пыли он испытывал непреодолимое желание избавиться от могильных впечатлений.
