— Костя, ты, конечно, уже в курсе, — проводив взглядом «Волгу» с пожилым чеченцем за рулем, сказал Саша, — но на всякий случай. Как маякнёшь, что это они, уходи в сторону… Мы в случае сопротивления, не бодаемся… Валим, на хер…
— Я помню… — без улыбки ответил Костя, — вы хотя бы одного оставьте… очень надо…
Саша молча проверил крепления сферы на Костиной голове, подутопил в ножны торчащую рукоятку ножа в его разгрузке и, отвернувшись на сектор наблюдения, вздохнул:
— Врать не умею, поэтому обещать не буду…
* * *
ПВД 10:30
В воздухе все ещё висел газ дизельных выхлопов, несмотря на то, что «Уралы» ушли почти полчаса назад. В кабинете первого этажа работал Магомед и Лавриков. Первый производил обязательный, перед «выводкой» допрос, второй фиксировал все это на видеопленку.
Фоном допроса служил обязательный Михаил Анатольевич по полной боевой. Всё равно, в кабинет больше никто не влезал. Слюняев и Жоганюк, заложив руки за спину прогуливались по импровизированной аллее между зданий.
На радиостанции в дежурке, будучи ещё и дежурным опером в этот день, ожидая сообщения от Куренного об «очищенном» пространстве, сидел Ваня Поливанов. Гапасько и Липатов обновляли на крыле УАЗа надпись про родную Украину. Остальные оперативники наблюдали за художественным процессом. Бес, изредка подкидывал другие варианты, Господа оформители игнорировали. Отделение ОМОНа, оставленное для огневого прикрытия, вместе с командиром, в этот раз Володей Малдером, полным составом, прямо в форме, дремало у себя в кубрике. Понять парней было можно — час назад они «слезли» с «Точки», где оттянули круглосуточную вахту.
Со стороны ушедших колонн ни взрывов, ни стрельбы слышно не было. Что очень радовало. Из-за угла здания показался постовой КПП. Увидев тусующихся в кубрике оперов, крикнул:
— Парни! Дойдите кто-нибудь до КПП, там к вам приехали!
Липатов бросил кисточку в банку, сдирая на ходу нитяные перчатки, молча пошел за постовым. Оказалось, что прибыли коллеги из Калуги, составлявшие отдел криминальной милиции Фабричного Центра Содействия. Липатов дал знак старшему КПП и пара УАЗиков вкатилась на территорию Фрунзенского Центра. Услышав шум двигателей, опера покинули инсталляцию Гапасько и вышли навстречу гостям. Большей частью калужане и вологжане знакомы не были.
Только Рябинин, Липатов и кто-то ещё разок-другой заезжали к соседям для обмена информацией. Сергей, как радушный хозяин, несмотря на скорый выезд, пригласил калужан на чаёк в кубрик. Из десятка приехавших, только трое были операми, остальные являлись офицерами штаба. Именно они везли отчеты в Ханкалу, инициатива заскочить к вологжанам принадлежала одному из сопровождавших оперов — Коле Белобровкину. Тому самому, который делился информацией по Сейфулле. Вообще, работа оперподразделений Фабричного Центра отличалась от деятельности вологжан, как ход двухсотлетней черепахи от галопа арабского жеребца.
Общая установка начальника УВД Калужской области, в целом правильная, домой должны вернуться все. Живыми и здоровыми. И поэтому на сегодняший день, Фабричный Центр Содействия, участвуя лишь в операциях с войсковым прикрытием, не имел в своих рядах ни одного легкораненого. В то время как в Вологду отправилось три цинка, а в госпиталях числилось с десяток «трёхсотых». Всё это было взаимосвязано — тихоспокойно волоча лямку командировки, не теряя своих, калужане не приобретали болевой злобы, толкавшей на резкие и рисковые действия, переходящие в расплату по личному.
Не отказавшись от чая и пряников, Белобровкин с двумя коллегами, присели за кухонный стол. В ходе чайной церемонии соседи, не удержавшись от привычного оперского зуда, поинтересовались успехами. Рябинин их сдержанно порадовал, сообщив, что их информация по Сейфулле подтвердилась — «дух» захомутан, правда, за другие грехи.
После этого калужане, с возросшим уважением посматривая на хозяев, заинтересовались методами работы. Вологжане не хотели растрачивать собранность перед выездом на мероприятие, к тому же у всех на задворках памяти держалась засечка про «Визирь», Катаева и блокпост. Только Бескудников не преминул поучить коллег уму-разуму. Однако, разошедшегося лектора, притормозил Рябинин, напомнив о приближении времени «Ч». И гости, и хозяева, закончив с чаепитием, вышли из помещения, на дорожку закурив.
— А чего это за таблички у вас на машинах? — Белобровкин показал на два оперских УАЗика, подготовленных к выезду.
Как обычно, на лобовых стеклах белели надписи «Грозсвязь» и «Грозэнерго».
— Оперативная смекалка, — отреагировал Бес, — вот у вас все тачки завешаны бронниками… колесо какое-то непонятное сбоку — сразу ясно или менты или вояки.
A y нас, почти гражданские, пока «духи» разбираются… мы уже тю-тю…
— Мы вот так вот по две машины и не гоняем, сегодня исключение… отчеты горят, — пыхнул сигаретой калужанин, — обычно, колоннами, а там пожирней «колеса» есть, плюс «прикрышка»… А вообще идея прикольная, сейчас тоже себе залепим.
— За авторские права занести не забудьте, — потряс Бес указательным пальцем, — а то есть тут некоторые…
— На обратном пути, — засмеялся Белобровкин и, подчинившись энергичным призывам, рассевшихся по местам штабистов, торопливо пожал всем операм руки, — Ну, пока…
* * *
Блокпост 10:30
Саша так и не покинул Катаева и они вдвоем продолжали вести наблюдение. Воздух, до тридцатиградусной жары, ещё не прогрелся, однако все равно, пот, проступив по всему телу, изредка стартовал коротенькими ручейками.
Для Кости ношение сферы было делом непривычным и страдал он, большей частью, из-за этого. Приходилось периодически прислонять голову к бетону, чтобы шея хоть немного отдыхала. Саша, сосредоточенно глядя на дорогу, умудрялся травить короткие армейские байки, перемежая их с запросами обстановки у бойцов засады и подхода Андрея — Алексея из Моздока. Костя, в свою очередь, ещё раз более подробно пересказал причины перекрытия только одного блокпоста, коротко обрисовав ситуацию — «свои среди чужих, чужие среди своих». Изложил предполагаемую героическую биографию Тимура — Родиона, которого предстояло задерживать.
— Куда везём? — выслушав до конца, задал Саша вопрос. Глаза его нехорошо потемнели, — в «официалку»?
— Решение, как я тебе ещё вчера говорил пока не принято… — через силу ответил Костя.
Разговаривать со спецназом, у которого есть только черное и белое, на эту тему было сложно. Конечно, Саша прекрасно понимал, что захваченного «духа» придется информационно выпотрошить, но вот дальше у оперов решения не было. А у Саши было.
— Ну-ну…
На дороге, сквозь пыль, проступили очертания «девятки». Тонировка не позволяла разглядеть находящихся в салоне.
— Выход! — Саша катнул маску из-под сферы ровно до носогубной складки, став «Зорро» Костя раскатал полностью.
«Девятка», пройдя первый этап «змейки», остановилась. Из-за руля выскочил невысокий, плотный чеченец лет сорока, мельтеша документами. Костя принял левой рукой паспорт и пластиковые карточки, заглядывая водителю за спину, спросил:
