— Отбой? — спросил Долгов.
— Попробую… — одним рывком Костя забросил своё тело на полку. Не раздеваясь, он вытянулся на одеяле и, вдыхая тёплый воздух, разбавленный креозотом, закрыл глаза…
* * *
Вагон жёстко дёрнуло. Костя проснулся.
«Я спал одетый, всё может быть, наверное, снова я начал пить…» Ни к селу, ни к городу вспомнилась дурацкая песенка. Как вчера забрался на полку, так и уснул в олимпийке и камуфляжных штанах.
На соседней полке, накрывшись одеялом с головой, спал Долгов. Свесившись головой вниз, Костя увидел умиротворённое сном лицо Кутузова и «услышал» крепкий сон Саши Лаврикова. Его раскатистый храп звучал в унисон с чьим-то сопением за перегородкой. Где-то дальше в вагоне ещё не закончились посиделки — слышался шум голосов, о чем-то негромко спорящих.
5.20 показывали часы. Осторожно спустившись, нащупал ногой кроссовки, обувшись, прошел в тамбур.
Лежать на верхней полке в спертом воздухе вагона расхотелось. Там тоже не удалось подышать свежим воздухом.
Около двери, затягиваясь сигаретой, стоял плотный, кряжистый мужик в светлой футболке и «афганских» штанах. Рассеянно кивнув, Катаев встал на противоположную сторону.
— Тебя Костя зовут? — раздался за спиной вопрос с утвердительной интонацией.
— Типа того… — повернулся Костя к соседу по тамбуру.
— Серёга Рябинин, — рукопожатие было сухим и жёстким, — Я слышал за тебя… Не первый раз едешь, вроде…
— Не первый… — Костя силился вспомнить, где он слышал эту фамилию, всматриваясь в лицо собеседника. Только сейчас он заметил, что тот слегка нетрезв, хотя применительно ко времени, эта формулировка вроде неуместна. К пяти утра «слегка» не подходит. Несмотря на это, взгляд Сергея был пытлив и изучающ.
— Табарик за тебя рассказывал, — произнёс Сергей, вдавив окурок в консервную банку-пепельницу, традиционно висящую на ограждении оконного проёма. Костя вспомнил заместителя начальника управления кадров Игоря Табарова. Тот, ещё в управлении рассказывал ему про этого Рябинина. Ничего конкретного, но что-то запало…
«Вы там обязательно состыкуетесь… Его как и тебя, несмотря на возраст, сносит малость… На грани тоже…»
— И мне про тебя говорил. Нормально отозвался… — ответил Катаев.
— Нормально… — усмехнулся Сергей, — ну, как и мне о тебе…
Поняв и, уже распознав, заочную схожесть, опера по-другому глянули друг на друга. Рябинин был старше Катаева лет на десять, но разница, в общем, не ощущалась.
— Мы тут приняли маленько… Я к парням присматриваюсь с кем, о чём можно… Ты-то в каком едешь?
— В первом… Чего-то вырубился вчера вечером… Стресс, наверное, — улыбнулся Костя.
— А мы и не ложились ещё…
Косте вспомнились спорщики из середины вагона. Крепко присели… А по Серёге и не скажешь, видно со здоровьем в порядке.
— Ты за выслугой едешь или за «боевыми»? — посмотрел в глаза Косте Рябинин.
— Не думал пока. Скучно просто стало, вот и завербовался. Взбодриться…
— Там насовсем можно взбодриться, — одними губами улыбнулся Серёга, — повоюем, что ли… Есть пара наработанных схем по пленным… В первой командировке я шестерых срочников вытащил… Опасно правда, малёхо…
— Там, так то, за угол поссать сходить опасно… А пленных с боем? Как во вторую мировую?
— He-а… Обмен, но тоже приятного мало. Шаг в сторону и тебя, и пленных, и посредника к Аллаху отправить могут… Дорога дальняя, расскажу как-нибудь… Людей надо присматривать уже сейчас… Пойдём к нам, дёрнем да спать завалимся…
— Это ты завалишься, а для меня день только начинается…
— Ну, тогда к вечеру словимся…
Оба опера вышли из тамбура. Шедший первым Рябинин вдруг остановился около купе проводников. Деликатно кашлянул. Костя, заинтересованный, тоже встал. Серёга обернулся:
— Бойца надо вызволить, — кивнул он на дверь. Костя до сих пор не понимал, что же происходит.
— Бес! — шёпотом позвал Сергей в стык двери и косяка: — Бес!
За дверью послышался шорох и снова всё стихло.
— Бля, Бес!.. — громче, сопроводил ударом кулака в пластик, свой призыв Рябинин.
— Мальчики здесь никого нет, — не открывая двери, далеко не сонным голосом отреагировала проводница.
— Тьфу! — сплюнул Серёга и пошёл по проходу, — пусть сам на проверке отдувается…
Костя свернул в свой отсек и залез на полку. Было тихо в вагоне, соседи по-прежнему спали, даже Лавриков не храпел. Спать не хотелось, Костя, потянувшись к столу, взял яблоко и, лёжа на животе, захрустел.
Минут через десять, неслышно раздался тоненький скрип отодвигаемой двери купе проводников. Повернувшись, Костя увидел, как из него выскользнул блондин лет тридцати, раздетый по пояс, и, ступая на носочках, двинулся мимо первого отсека вглубь вагона.
— Бес! — желая проверить предположение, шепнул Катаев. Парень резко тормознул и вскинул на него глаза. По его лицу блуждала довольная ухмылка.
— Помаду со спины сотри, — улыбнулся Костя.
— Тьфу! — Совсем как Рябинин, сплюнул Бес и, уже не скрываясь, потопал в свой отсек, напевая Чижа:
«И все кругом говорили, добился-таки своего…»
* * *
Моздок. 5-ый день.
Снова запасные пути. На этот раз последние. Дистанция, которую обычный пассажирский поезд покрывает за 36 часов, для «подкидыша» растянулась на рабочую неделю. Из-за спрессованности поездного пространства, весь путь следования с мелкими происшествиями, бытовыми неурядицами и забавными случайностями слепился в единый пучок воспоминаний…
На одной из станции чуть не забыли зампотыла Бабаева. Произошло это следующим образом.
Имея на руках график с маршрутом следования и, подпитываемый чувством интендантского долга, Юра Бабаев, посчитал какую-то заброшенную станцию за крупный железнодорожный узел. Искренне полагая, что стоянка будет не один час, тыловик выскочил из вагона. Его интересовало, не разболтались ли крепежи на грузовых платформах, фиксирующие УАЗы и ЗИЛ-водовозку. Эту технику, автохозяйство, выволочив из «зелёного ряда»
[6]
и, реанимировав двигатель с ходовой, в качестве бесплатного приложения, направило в Грозный.
Бабаев вскарабкался на платформу и, с видом завзятого слесаря, хмуря лоб, пошёл вдоль транспортных единиц, выборочно колупая хомуты и затяжки. Перелезая с одной эстакады на другую, ничего не успев понять, лёгким одномоторным истребителем, Юра спикировал на насыпь и покатился по гравию. Как оказалось, красный свет на путях сменился на зелёный и машинист, совершенно логично, двинул тепловоз дальше. Бабай вскочил на ноги и, хлопающими глазами, провожал набирающий ход состав. Ошибка в станции грозила самовольным оставлением эшелона, дезертирством и ещё чёрт знает чем, может быть даже расстрелом на месте, согласно законов военного времени. Все эти мысли хороводом протанцевали в мозгу начальника тылового обеспечения. И он рванул. Бегал Юра последний раз так давно, что не помнил когда.
