– Ну, не зна-а-аю… – промямлила я.
– Спорим, до такого больше никто не додумается! Я потом фотки на флешку скину и распечатаю. Комменты напишем – и готово. Будет не просто сочинение, а ТВОРЧЕСКАЯ РАБОТА.
– Ну ты хитрю-ю-юга, – возмутился Мишка и сунул в рот крабовую палочку. – Работать мы вместе будем, а пятёрку – тебе?
– Ты ж не захочешь делить пятёрку на троих?
– Не захочу, – согласился Мишка. – Какая мне от этого выгода? Лучше давай за какое-нибудь желание.
– Это как?
– Я один раз могу пожелать… Ну, например, чтоб ты за меня посуду помыла. Или Женька тебе в шесть утра позвонит и скажет: «Хочу, чтобы ты шла выгуливать Ветку». И ты, как золотая рыбка, побежишь всё исполнять.
– Ладно, – буркнула Соня и высыпала в миску нарезанный огурец.
Пока они торговались, я успела покрошить все крабовые палочки. А потом выудила из подставки для ручек ножницы и настригла петрушку. Осталось всё перемешать и добавить…
– Сонь, где у нас майонез?
– Ой… – Соня испуганно прикусила губу. – Я вчера бутербродики делала… С майонезиком.
– И чё? – подозрительно спросил Мишка.
– Вкусно было, – вздохнула Соня.
– Вот тебе и доброе дело, – расстроилась я. – Что это за салат – без майонеза? Можно было не возиться, а сразу всё в мусорку выкинуть.
– А я однажды к Димке с Тимкой в гости ходил, – невпопад сказал Мишка. – Мы там яйца с балкона кидали… с восьмого этажа. Они так красиво об асфальт разбиваются… Чего вы смотрите, я тогда маленький был! И глупый. Мы только в первом классе учились.
– Ну да, – хмыкнула я.
– Точно! – заорала вдруг Соня. – Яйца, масло и горчица!
– Я горчицей не бросался! – обиделся Мишка.
– Да при чём здесь ты. Это бабушка…
– Твоя бабушка бросалась горчицей с балкона?! – недоверчиво спросила я.
– Замолчите и слушайте! Бабушка на прошлой неделе пришла от подруги. Её там кормили салатом. С настоящим майонезом. Самодельным! Она потом рецепт в блокнот записала… Спорим, даже Пушкин такой майонез ел.
Мы долго искали на Сониной кухне миксер. И наконец нашли. Наверное, это был ПРАМИКСЕР – предок всех миксеров, древний, как птеродактиль. Соня вставила в него две изогнутые железные ноги, нажала кнопку, и они стали вращаться как сумасшедшие.
Мы с Мишкой осторожно подливали масло – каждый со своей стороны.
Прамиксер недовольно гудел, плевался и фыркал. А потом дёрнулся и затих.
– Перегрелся, – вздохнула Соня и вытерла масляные капли с зелёного носа.
Я открыла форточку и высунула миксер под хлопья мокрого снега. Пускай охладится.
– Наверное, у него это любимая еда была, – сказала Соня, слизывая с вилки майонезную каплю.
– У кого? – оглянулась я.
– У Пушкина, конечно! Мы в майонезе что делаем? Смешиваем продукты. А когда пишешь стихи, нужно правильно смешать слова. А ещё их нужно хорошенько взбивать, а то не получится рифма. Вот Пушкин сидел в своей комнате и писал про осень. А когда у него вдохновение пропадало, шёл на кухню и делал майонез… Только у него миксера не было.
Я сразу представила Пушкина, который склонился над большой миской. А из неё, как морковные хвостики, торчат обрывки предложений: «Унылая пора…», «Мороз и солнце, день чудесный…» и ещё что-то там про дуб у Лукоморья. И он изо всех сил крутит венчиком для взбивания теста… прямо вспотел, бедный. А стихотворение никак не получается.
– Женька, не спи! – бессовестный Мишка бросил в меня меховую мышь.
– Ты дурак?! – разозлилась я. – Чуть миксер не уронила…
– Эй, вы поаккуратнее там, – подала голос Соня. – Мне за него бабушка голову оторвёт.
– А что, это идея, – ухмыльнулся Мишка. – Самый быстрый способ избавиться от этого замка! Вот придёт бабушка – и…
Но мы так и не узнали, что он там насочинял, потому что Соня выхватила у меня из рук миксер, нажала кнопку, и он загудел, как взлетающий птеродактиль…
Нам оставалось только подливать масло и уворачиваться от брызг.
– Ничего себе, настоящий майонез получился! – сказал Мишка и облизнулся. Салат в миске тоже был настоящий.
Осталось его только сфотографировать.
Чтобы стереть Сонину маску, понадобилось полфлакона специального «Средства для снятия макияжа».
Может, её лицо и правда стало нежным и бархатистым. Но я этого не заметила. Зато Мишка сразу увидел, что Сонины щёки сделались нежно-зелёными, хотя нам это было не нужно.
А главное, эти зелёные щёки ни капельки не уменьшились!
Мы с Мишкой по очереди тянули велосипедный замок, но он всё равно застревал.
Обещают какую-то необыкновенную лёгкость и стройность, а сами…
Эта реклама – сплошной обман!
Соня ужасно расстроилась.
Мы по очереди пробовали её утешить, но у нас ничего не получилось.
Отвернувшись к окну, она мрачно ковыряла краску на подоконнике и гудела басом:
– Ненавижу велосипеды… и замки… и Пушкина ненавижу. Мне теперь что, до пенсии тут сидеть?! Ненавижу, ненавижу, ненавижу…
Соня уткнулась носом в стекло и бубнила, сопела, вздыхала… Рассказывала свои горести толстым голубям за окном, а на друзей не обращала внимания.
Мы с Мишкой решили: лучше тихонечко переждём. К обиженной Соне приближаться опасно.
И тут я услышала жалобное причитание:
– Ну вот… Ну совсем… Ещё и майонезом забрызгали…
Мы осторожно подошли поближе. И правда – стекло было в жёлтых застывших каплях.
– Подумаешь, проблема, – фыркнул Мишка. – Пшик – и готово. Ща мы это окно – до блеска… А потом раз – и сфотографируем. Будет у тебя доброе дело номер два.
