– Мы ботиночную палитру сделаем. Дедушка, когда рисовал… – Голос у Мишки сбился. – В общем, он краски на палитру выдавливал, а потом смешивал.
– Значит, в столе смотрите, – скомандовала Соня, – Хорошо, что я там убрала, а то без меня ничего не нашли бы.
– И чего там искать? – задумалась я, выдвинув ящик. – Журналы какие-то… Печенье…
– Во-во! А под печеньем – толстый белый картон. Хорошо, что я его сохранила. Для ботиночной палитры самое то!
Когда мы дочистили все ботинки, морда Ромео из белой превратилась в чёрно-красно-рыже-коричневую.
– Интересно, отмывание кота считается добрым делом или злым? – задумчиво спросил Мишка.
– Смотря для кого, – ответила я. – Лучше оставь бедное животное в покое. Ты его и так уже водой из тазика поливал.
– Правильно, – кивнула Соня. – Надо прогнать со стола грязного кота и сфотографировать чистые ботинки. Женька, возьми фотоаппарат, у тебя сверху лучше получится.
– Хочу скорей состариться, – мрачно сказала Соня.
– Зачем?! – удивилась я.
– Этот замок и так древний. Я стану старая, у меня начнут зубы шататься. А он вообще рассыплется. И знаете, что я тогда сделаю?
Ну откуда нам знать?! Невозможно догадаться, что́ ещё может прийти в голову Соне. Поэтому мы с Мишкой помалкивали и ждали, что она скажет.
– Я возьму веник, соберу в пакет останки этого дурацкого замка и выкину их на помойку. Вместе с велосипедом. А потом пойду и куплю себе самый шикарный автомобиль.
– А нас покатаешь? – хитро спросил Мишка.
Соня задумчиво почесала зелёную бровь.
– Тогда надо брать машину без верха. Этот… кабриолет… Чтобы и Женька могла поместиться!
– А Пушкин… – начала я. И тут Соня посмотрела на меня таким взглядом, что я поняла: больше ни слова. Иначе я никогда не покатаюсь в её кабриолете.
– Думаешь, только твой Пушкин умел книжки писать?! – прошипела Соня.
Приподнявшись, она достала из-под попы толстенный коричневый том, открыла его и стала читать – с выражением, как отличница у доски:
– Мясо, полученное тотчас же после убоя животных, в пищу непригодно. Оно обладает неприятным вкусом, жёсткой консистенцией и плохо усваивается… ой.
– Что это за ужас? – тихо спросил Мишка.
Соня посмотрела на обложку:
– Книга для повара.
– А по-моему, это книга для маньяка-убийцы, – сказала я. Бр-р-р. У меня даже мурашки по спине побежали.
– Тут и про тортики… И про омлеты… Рецепты всякие… – Соня с шумом захлопнула книгу и снова сунула себе под попу. – Просто жутко хочется есть.
– Так у тебя полный ящик печенья, – напомнил Мишка.
– Ну спасибо! – возмутилась Соня. – Я его уже две недели грызу. Оно твёрдое, как подоконник.
– Я на кухне булки видела. Можно их маслом намазать, – предложила я.
– Ещё яблоко в холодильнике осталось, – вспомнил Мишка.
Соня печально скривилась.
– Хочешь, я домой за супом сбегаю? Мама перед работой сварила, сказала, чтоб я всё съел.
– А с чем суп? – заинтересовалась Соня.
– С лапшой.
– Суп. С лапшой…
Соня замерла. Нахмурила брови. Кажется, она даже перестала дышать: как будто ей на плечо села невидимая бабочка и она боялась её спугнуть. Мы с Мишкой тоже не шевелились. И вдруг Соня вскочила. Книжная пирамида с грохотом рухнула на пол.
– Точно, с лапшой! Как это я забыла. – Дрожащими руками Соня шарила по карманам. На раскрытые книги полетела обёртка от шоколадки, точилка, грецкий орех, воздушный шарик, засохшая колбасная шкурка. Наконец Соня выудила огрызок цветной бумаги, на котором было что-то написано.
– Вот! Слушайте! Ну что, теперь поняли?!
Если честно, ничегошеньки мы не поняли. Мы просто стояли и ждали, что́ будет дальше. И дождались.
– Надо набрать сто! девяносто!! девять!!!
Смятый огрызок цветной бумаги приземлился на грецкий орех.
А потом Соня что-то повернула на велосипедном замке: трик! трэк! трак!!!
И замок расстегнулся.
– Всё? – тихо спросил Мишка.
– Ага, – так же тихо ответила Соня.
Она осторожно сделала шаг в сторону. Один. Другой. Третий. И вдруг вскочила на диван и стала прыгать.
Вверх-вниз, вверх-вниз.
Пружины гудели.
Старый диван раскачивался и дребезжал. Ещё немного – и он развалится на кусочки! Но Соне было уже всё равно. Она прыгала, прыгала, прыгала. Красная, потная, растрёпанная, счастливая, бешеная.
– И что эти цифры значат? – крикнул Мишка.
– Мой день рождения! Девятнадцатое сентября! – проорала Соня, взлетая к потолку.
– А при чём тут Пушкин?!
– Как при чём?! – возмутилась Соня и, раскинув руки, рухнула на диван. – Я про Пушкина читала. И у меня сочинился стих. Вы что, не понимаете?! Значит, я тоже поэт…
– Вот она, женская логика, – хмыкнул Мишка. – Если бы не мой суп, ты бы точно до старости с этим замком просидела.
Наконец мы смогли уйти на кухню – все вместе!
Соня сделала гору бутербродов и на радостях открыла вишнёвый компот.
А парик мы переселили на банку с помидорами.
– Жалко, что у нас только шесть добрых дел, – вздохнула Соня, вылавливая со дна банки пригоршню ягод.
