И тут Сол услышал дикий крик, переходивший в вопль. Он вскочил и бросился влево, подхватив на бегу сбитые веткой очки, пока чуть не перелетел через Натали, которая сидела, прижавшись к гнилому пню. Он упал на землю рядом с ней.
– С тобой все в порядке?
– Да. – Она указала револьвером по направлению к густым зарослям молодых сосен, где склон холма переходил в овраг. – Шум доносился оттуда. Он стрелял не в нас.
Сол осмотрел свои очки и проверил карманы куртки, убедиться, что револьвер и патроны на месте. Локти его были испачканы грязью.
– Пошли, – скомандовал он.
Они поползли вперед на расстоянии трех ярдов друг от друга и вскоре наткнулись на ручей, выбегавший из оврага. Его плотно окружали молодые побеги елей, низкорослые березы и папоротник. Здесь-то Натали и обнаружила пилота. Тело его было разрезано почти пополам автоматной очередью, он судорожно обхватил руками серовато-белые кишки, вылезшие из живота, будто пытался заправить их обратно. Голова мужчины запрокинулась, рот широко раскрылся в оборвавшемся крике, затянутые пленкой глаза были устремлены в клочок синего неба, видневшегося меж ветвей.
Натали отвернулась, не в силах выносить это зрелище.
– Пойдем, – прошептал Сол.
Шум воды в ручье был достаточно громким, чтобы заглушать остальные звуки. За стеной еловых побегов на поваленном дереве виднелись крохотные капли крови. Вероятно, Хейнс побывал здесь за несколько минут до того, как услышал приближение пилота, пытавшегося укрыться в кустах. Сол огляделся, гадая, в какую сторону мог двинуться агент ФБР. Слева за прогалиной снова начинался лес, заполнявший долину и поднимавшийся вверх по склону. Справа тянулся заросший молодыми деревцами овраг, заканчивавшийся узкой расщелиной, покрытой можжевеловыми кустами.
Надо было решаться. Куда бы Сол ни двинулся, он оказывался на виду у агента, вооруженного автоматом. Психологический барьер, создаваемый прогалиной слева, заставил его прийти к выводу, что Хейнс пошел направо. Он передал винтовку Натали и, почти прижавшись губами к ее уху, прошептал:
– Я пойду туда. Спрячься за стволом. Дай мне ровно четыре минуты, а затем выстрели в воздух. Но сама не высовывайся. Если ничего не услышишь, выжди еще минуту и выстрели еще раз. Через десять минут, если я не вернусь, возвращайся в фургон и уезжай. Отсюда он не может видеть дорогу. Поняла?
– Да.
– У тебя есть паспорт, – продолжил Сол. – Ты в любой момент можешь вылететь в Израиль.
Натали молча кивнула. Лицо ее напряглось, она крепко сжала губы, так что они превратились в тонкую полоску.
Сол пополз через мягкую поросль елей, стараясь не удаляться от ручья. Он чувствовал запах крови. По мере того как он углублялся в заросли низкого можжевельника, ее становилось все больше. Он двигался слишком медленно – прошло уже три минуты. Правая ладонь, в которой он сжимал «кольт», вспотела, очки то и дело соскальзывали с переносицы. Рукава на локтях и джинсы на коленях были разодраны, дыхание со свистом вырывалось из груди. Целая туча мух, вьющихся над очередной лужицей свежей крови, облепила его лицо.
У него оставалось всего полминуты. Если Хейнс тяжело ранен, он не мог далеко уйти. Возможно, их отделяло расстояние не более десяти ярдов. Заряд М-16 в двадцать раз превосходил количество выстрелов, которые Сол мог сделать из своего револьвера, включая дополнительную пулю в стволе. У него было всего восемь патронов, остальные три обоймы для револьвера он аккуратно сложил возле шерифа.
Хотя теперь это не имело значения. До выстрела Натали оставалось двадцать секунд, а он прополз совсем немного. Сол на четвереньках рванулся вперед, с шумом вдыхая и выдыхая воздух, сознавая при этом, что издает слишком громкие звуки. Он упал под нависающую можжевеловую ветвь, пытаясь выровнять дыхание.
И тут в овраге прогремел выстрел Натали. Сол перекатился на спину и зажал рот рукой, чтобы его не было слышно. Сверху не донеслось ни выстрелов, ни шелеста ветвей.
Он лежал на спине, держа револьвер рядом с лицом, понимал, что надо двигаться дальше, вверх по склону, но не мог пошевелиться. Небо темнело. Последние лучи заходящего солнца окрашивали в розовый цвет перистые облака, над краем оврага уже замерцала первая звездочка. Сол приподнял левую руку и взглянул на часы. С момента приземления вертолета прошло двенадцать минут.
Он вдохнул остывающий воздух и снова ощутил запах крови. Почему Натали не стреляет? Сол уже поднял руку, чтобы еще раз свериться с часами, когда прогремел второй выстрел, на этот раз ближе, и выпущенная пуля отрикошетила от камня на высоте тридцати футов от дна оврага.
И тут Ричард Хейнс поднялся из кустов в восьми футах от Сола и начал поливать очередью овраг. Пули со свистом пролетали через кустарник, который он только что миновал, молодые деревца падали как подкошенные, словно их срезали невидимым серпом. Казалось, стрельбе не будет конца. Когда же наконец наступила тишина, Сол был настолько оглушен, что пару секунд не мог даже пошевелиться. Потом он расслышал щелчок, означавший, что Хейнс перезарядил винтовку.
Где-то рядом с Солом хрустнула ветка. Он встал на ноги и увидел Хейнса, ненавистного подонка и предателя, работавшего на два фронта. Рука его не дрогнула, когда он выпустил в этого негодяя шесть пуль.
Агент выронил винтовку, застонал и сполз на землю. Он глядел на Сола с таким изумлением, словно не верил собственным глазам. Волосы Хейнса взмокли от пота, бронежилет свисал с одного плеча, лицо было покрыто грязью, а левая штанина пропиталась кровью. Первые три выстрела, вероятно, попали в жилет и просто отшвырнули агента назад, зато следующий повредил ему левую руку, и как минимум еще один попал в шею. Сол перешагнул через низкий куст, присел в трех футах от Хейнса и увидел обнаженную белую кость раздробленной ключицы. Он отодвинул в сторону М-16.
Хейнс сидел, выпрямив ноги, так что носки черных ботинок были направлены перпендикулярно вверх. Поврежденная рука была вывернута, а другая безвольно лежала на колене. Он несколько раз открыл и закрыл рот, и Сол заметил на его губах алую кровь.
– Мне больно, – слабым голосом произнес Ричард Хейнс.
Сол кивнул и по старой привычке, а также из профессионального интереса принялся рассматривать и анализировать ранения. Левую руку наверняка придется ампутировать, но при наличии плазмы и оказании помощи в течение ближайших двадцати-тридцати минут жизнь агента можно спасти. Он вспомнил, как в последний раз видел Арона, Дебору и близнецов в Йом-Киппуре. Они с Ароном сидели на диване и беседовали, а девочки, утомившись, заснули рядом на подушках.
– Помоги мне, – прошептал Хейнс – Пожалуйста.
– Нет. – Сол покачал головой и до боли сжал челюсти. – Только не тебе. – И он дважды выстрелил в голову агента.
Когда Сол спустился в овраг, Натали с винтовкой уже поднималась вверх по склону. Она посмотрела на автомат в его руке и вопросительно подняла брови.
– Готов, – произнес он. – Надо спешить.
