Ужасная молния прорезала клубы туч, и над Бассейном разнеслись мощные громовые раскаты.
– Я захватила ваши термокожи, – произнесла старуха. – Вернемся на вездеход – переоденемся, пока все не просохнет.
– Волшебный заплечный мешок, – улыбнулся Харман. – Может, у тебя есть еще что-нибудь этакое, о чем мы не знаем?
Вечная Жидовка пожала плечами:
– Несколько питательных плиток, запасные обоймы, бутыль с водой, теплый свитер и карты, нарисованные от руки. Вроде бы все.
Как ни тянуло Даэмана остаться в одиночестве, он помедлил у края высокого зеленого ряда.
– Надеюсь, тут безопасно?
– Войниксы точно не водятся, – успокоила его старуха.
– А эти, как ты их назвала?
– Калибано, – повторила Сейви. – Нынче ночью можешь забыть про них.
Мужчина кивнул и шагнул за длинные стебли (их верхушки шумели в двух-трех футах над его головой, а по широким листьям барабанил нескончаемый дождь), но тут же выпрыгнул обратно.
– Жуткая темень! – пожаловался он.
Харман уже пропал из виду, однако еврейка услышала Даэмана и вернулась.
– На, возьми фонарь. Мне и молний хватит.
Раздвигая густую кукурузу плечом, собиратель бабочек двинулся вперед. Он отошел на восемь или десять рядов, пока не убедился, что совершенно невидим с дороги. Потом еще на девять – на всякий случай. Отыскал более-менее сухое местечко, огляделся по сторонам и пристроил фонарь на стебле – устремленный в небеса луч напомнил ему о столпе голубого огня в Иерусалиме. Лишь после этого молодой мужчина спустил штаны и, присев на корточки, выкопал руками неглубокую ямку.
«Как там говорила Сейви? Полевые условия?»
Впрочем, несмотря на варварскую обстановку, облегчение было невероятным. Правда, намокшие, разбухшие салфетки никак не отвечали своему предназначению. И тут кузен Ады ощутил, как что-то привычно оттягивает нагрудный карман. Ах да, туринская пелена! Даэман давно уже не следовал всеобщей моде на игрушечную битву троянцев с ахейцами, а после знакомства с истинным Одиссеем (хотя никто не доказал его подлинность) и подавно бросил ею интересоваться. Этот бородач увел у него из-под носа Ханну, намеченную в будущие «жертвы», а теперь вот развлекался в доме той, что подвигла дамского любимца ввязаться в приключения! Блеснула молния. Коллекционер задумчиво взглянул на льняную перевязь, узорчато расшитую микросхемами.
Да ну ее! Оказалось, это даже приятно – обойтись с надменным Одиссеем подобным образом. Пускай впредь не задается. Даэман выкинул скомканную тряпку в отхожую яму, набросал сверху грязи, застегнул брюки, кое-как обтер ладони о мокрые листья и бодро двинулся в обратный путь.
Но поле не желало кончаться. Насчитав тридцать пять рядов, мужчина понял, что шел в противоположном направлении. Он развернулся и попытался идти по собственным следам, однако их уже размыло водой. Ливень припустил с новой силой, и гроза полыхала все чаще. Обитатель Парижского Кратера вертелся во все стороны, пока не осознал, что окончательно сбит с толку.
– Помогите! – воскликнул он.
Никто не откликнулся.
– На помощь! Я здесь!
Небесный гром заглушил оба вопля.
Даэман пометался туда-сюда и бросился бежать, не разбирая дороги, раздвигая руками толстые стебли, колотя по ним фонарем… Рядов через сорок, а может, пятьдесят мужчина остановился.
– Я здесь! На помощь!
На сей раз шум с небес не поглотил крика. И все же ответом была тишина, не нарушаемая ничем, кроме стука дождя и хлюпанья подмокших туфель молодого горожанина.
Несчастный устремился вдоль ряда стеблей, хотя и понимал, что, возможно, с каждой секундой удаляется от друзей. Он неистово озирался по сторонам, ища хоть какой-нибудь проблеск или движение. Через несколько минут мужчина замедлил шаг и, задыхаясь, встал.
– Помогите!
Огненный зигзаг ударил менее чем в одной миле от него; по кукурузному полю прокатилась могучая звуковая волна. Даэман поморгал, чтобы избавиться от пятна на сетчатке, и заметил впереди некий просвет. Неужели край?
Беглец на едином дыхании одолел последние полсотни рядов и вырвался на вольное пространство.
Нет, поле не кончилось. Мужчина увидел себя на широкой прогалине, посреди которой возвышался громадный металлический крест. Даэман переместил желтоватый луч фонаря от подножия до вершины – и замер, не в силах отвести взор. Оказалось, существо не висело на кресте, но пряталось внутри полой конструкции.
Тварь отдаленно смахивала на обнаженного, склизкого человека, покрытого чешуей зеленоватой расцветки, в какую воображение Даэмана окрашивало мертвецов, не доживших до гуманной эры небесного лазарета. Бесчисленные мелкие чешуйки тускло поблескивали сквозь мерцающую стену воды. Ливень стекал по ним и капал на черный занозистый металл. Тело существа ошеломляло непривычными для глаза пропорциями. Предлинные корявые руки, слишком уж развитые запястья, хищные ороговевшие когти на тощих пальцах с выпирающими наружу суставами, чересчур мощные бедра, по три неестественно растопыренных пальца на ластоподобных ногах… Даже в мужских гениталиях, неприлично розовеющих под плоским мускулистым животом, было нечто неподобающее, словно в пенисе акулы или черепахи. А раздутые плечи, змеевидная шея и безволосая голова, пожалуй, имели менее всего сходства с людскими.
Глубоко посаженные очи под нависшими надбровными дугами напоминали то ли рыбьи, то ли обезьяньи органы зрения. Лицо выдавалось вперед, образуя какое-то полурыло, нос казался подобием жабр. Нижняя челюсть твари отпала на грудь, являя взгляду острые желтые зубы – не звериные и не человечьи, по виду скорее принадлежащие мерзкой щуке-гиганту – и длиннющий синеватый язык, что зашевелился во рту при свете лампы. Даэман поспешил перевести луч выше – и чуть не заорал во все горло.
Безобразное создание приоткрыло глаза – продолговатые, янтарные, с крохотными черными разрезами посредине, почти как у кошки, только гораздо холоднее. Калибано – кажется, так называла его старуха? – завозился в металлической нише, кулаки его разжались, сверкая кривыми когтями, а конечности с хрустом потянулись; судя по всему, тварь пробуждалась ото сна.
Никакие узы или цепи не удерживали ее на месте. Ничто не мешало уродцу броситься на человека и растерзать его в мгновение ока.
Мужчина попытался бежать, но как же повернуться спиной к этому существу? Тварь опять задвигалась. Ее правая рука потянулась из ниши наружу.
За спиной собирателя бабочек послышался треск и грохот. Калибано. Учуяли добычу и явились на вопли. Даэман резко развернулся, сжимая в кулаке фонарь, точно дубину.
Ноги поскользнулись в луже, а может, просто подкосились. Молодой мужчина повалился на колени в грязь. Перед глазами все поплыло. Через две или три секунды кукуруза с шумом расступилась, и на прогалину выехал вездеход – чудовищный паук с четырьмя парами горящих очей-фар. Ладонь Даэмана взметнулась к лицу, не то защищая взгляд от слепящего света, не то прикрывая слезы.
