Подсудимый Власов: Да. Кальтенбрунер прислал мне телеграмму от имени Гитлера о моем назначении главнокомандующим. Телеграмму я получил через обер-фюрера Крэгера. Одним словом, с ноября 1944 года мы кругом были обставлены СС.
Председательствующий: Когда ваше положение оказалось неважным, что вы решили, было ли решено бежать на территорию оккупационной зоны американцев? Как вы думали вывернуться из того неловкого положения, в котором вы оказались перед американцами? Ведь вы в ваших листовках всячески клеймили американцев? Рассчитывали ли вы на помилование?
Подсудимый Власов: Я не располагал никакими данными в той части, как отнесутся к нам американцы или англичане.
Председательствующий: А обращались ли вы к гросс-адмиралу Деницу?
Подсудимый Власов: С Деницем я связи не имел, но в 1943 году я виделся с его начальником штаба.
Председательствующий: Каким же образом от вашего имени действовал у американцев Меандров?
Подсудимый Власов: Я вообще никаких указаний не давал. Я лишь ставил вопрос, чтобы меня не выдавали. Но, разумеется, я знал, что если я и буду выдан, то антисоветская работа на этом, естественно, не прекратится.
Председательствующий переходит к допросу подсудимого Малышкина и ставит перед последним следующий вопрос: «Ответьте, как вы попали к немцам?».
Подсудимый Малышкин: Я сдался немцам из-за трусости.
Председательствующий: А антисоветская деятельность проводилась вами из-за трусости или по убеждению?
Подсудимый Малышкин: Только по убеждению.
Председательствующий: По указке или по убеждению вы подписывали документы?
Подсудимый Малышкин: Это я сделал после основного разговора с Власовым.
Председательствующий: А с кем из русских людей, от имени которых вы выпускали документы, когда-нибудь вы разговаривали?
Подсудимый Малышкин: Ни с кем.
Председательствующий зачитывает показания Малышкина и ставит вопрос, подтверждает ли Малышкин эти свои показания.
Подсудимый Малышкин: Показания мои правильные. Я принимал участие в редактировании документов, но до этого я их не видел, хотя подробности о них мне были известны. Бывший смоленский бургомистр Меньшагин в Карлсбаде мне рассказывал, что он также подписал воззвание комитета.
Председательствующий: В чем заключалась ваша работа после подписания листовки?
Подсудимый Малышкин: Яис этой стороны имел прямое отношение к формированиям воинских единиц РОА. Когда части РОА по требованию немцев стали перебрасываться на запад, я должен был убеждать рядовых, чтобы отвлечь их от перехода на советскую сторону. Я все объяснял как временную меру, а по сути дела, я занимался обманом. Делал это я, имея от Власова специальное письмо. Я пропагандировал за то, чтобы драться с союзниками, особенно после того, как была осуществлена высадка англоамериканских войск. Я призывал к активному сопротивлению. Я это делал потому, что являлся ближайшим помощником Власова. На моей обязанности лежало подбирать кандидатуры в комитет. Я редактировал Манифест. Я выступал в Праге с положением-уставом о комитете, и моя роль на пражском совещании была, безусловно, руководящей. Если Трухин был у Власова первым лицом по военной организации, то я лично занимал руководящее положение в организационных вопросах, а Жиленков — в агитационно-пропагандистских.
Председательствующий: А как оплачивались «активные» должности, которые вы занимали?
Подсудимый Малышкин: Мы состояли в списках школы отдела пропаганды вермахта, которая находилась в Дабендорфе — это на окраине Берлина, где долгое время жили я, Власов, Трухин.
Председательствующий: А каково было материальное положение первого заместителя Власова, то есть ваше?
Подсудимый Малышкин: До декабря месяца я получал 240 с лишним марок в месяц, а с декабря стал получать 900 марок и продпаек. КОНР все-таки являлся такой организацией, которая в основном субсидировалась по линии СС. Должен заявить, что я в число правителей России не готовился. Разговоры Власова с немкой на тему, как они будут управлять Россией, признаюсь честно, я не слышал.
Председательствующий: А как вы думали вывернуться перед американцами?
Подсудимый Малышкин: Мы намеревались доказать американцам, что с немцами мы сотрудничали вынужденно, что немцы наши враги. Я был принят американским генералом Пэтчем и от имени Власова просил последнего не выдавать нас Советам, а предоставить нам право убежища. Петч категорически заявил, что политических вопросов он не решает, и предложил сдаться американцам. Я находился на положении военнопленного у американцев. Я не скрываю, что я писал определенные записки для американцев. Я заявил американцам, что репатриироваться я не собираюсь и что живьем в руки Советам я не дамся. Меня содержали на привилегированном положении, я находился в лагере американской разведки, и здесь я выдал некоторые секреты СССР. Но после этого положение вдруг резко изменилось. Если ранее один из американских офицеров, разведчик, заверял меня о благожелательном отношении ко мне со стороны американцев, мне официально предлагали освобождение, паспорт и прочее, потом вдруг меня перевели в тюрьму, а 26 марта 1946 года передали в советскую зону оккупации.
Председательствующий переходит к допросу подсудимого Трухина, перед которым ставит следующий вопрос:
— Расскажите, Трухин, как вы сдались немцам, по убеждению или из-за трусости?
Подсудимый Трухин: По трусости. На первых же допросах я дал о себе лично самые пространные показания. На вопросах, связанных с военной тайной, немцы не настаивали, и поэтому я из этой области никаких показаний не давал.
Председательствующий: Чем же, в таком случае, объяснить, что вы получили от немцев назначение на должность начальника лагеря?
Подсудимый Трухин: Начальником лагеря я не был. В этой части запись не совсем точная. Я был всего лишь старшим в лагере.
Председательствующий зачитывает содержание документа немецкой разведки с характеристикой на Трухина.
Подсудимый Трухин: Этот документ о моей благонадежности и пригодности к использованию мне известен. Меня перевели в лагеря Восточного министерства под Берлином, и после этого я включился в организационную работу. Я занимался преподавательской работой и готовил кадры для оккупированной немцами территории, а в марте 1943 года я присоединился к Власову. В конце 1943 года я обращался с письмом к Деницу и просил его принять Власова. Я подписывал это письмо, как советский генерал. Я входил в созданную Мальцевым РТНП, был в составе ее ЦК, я написал раздел программы этой организации по военному отделу. Я организовал этот военный отдел. Я представил немцам на утверждение наши мероприятия. Позднее я связался с Белоэмигрантским национальным трудовым союзом «Новое поколение», в 1942 году вошел в состав этой организации и с весны 1944 года состоял членом исполбюро этой организации. При Власове я был официальным представителем от названной мной организации, но Власов об этом не знал, так как о принадлежности к этой организации оглашать не рекомендовалось. Она была полулегальной, и немцы к ней не благоволили. В качестве представителя я проводил точку зрения, изложенную в программе, и под этим же углом издавались различного рода брошюры. В этом мне помогали Зайцев и Степанов. Наша точка зрения в основном не расходилась с 13-ю пунктами Власова. В начале 1943 года я редактировал новое издание программы союза под названием «Схема народного-трудового строя». Я вербовал членов из курсантов школы в Дабендорфе и руководил военными вопросами союза.
