И потом, несмотря на возрождение церквей на занятых немцами территориях СССР, отношение к РПЦЗ у немцев оставалось недоверчивым, и сам митрополит Анастасий продолжал находиться под фактическим домашним арестом.
Только 14 сентября 1943 года, когда после избрания в Москве Сергия (Страгородского) Патриархом Московским митрополит Анастасий сделал заявление о непризнании выборов Патриарха, ходатайство Архиерейского Синода, в котором к тому времени оставалось всего два епископа (сам Анастасий и Серафим), о встрече епископов было удовлетворено.
В результате 21–26 октября 1943 года в Вене прошло Архиерейское совещание иерархов православной Русской церкви за границей. Оно приняло резолюцию о непризнании избрания «Патриарха Всероссийского в Москве» и призвало на борьбу с коммунизмом «всех верующих православной Русской церкви на Родине и в рассеянии сущих» и только тогда православной Русской церкви заграницей была предоставлена некоторая свобода деятельности.
В конце 1944 года митрополит Анастасий, председатель Архиерейского Синода, приехал в Берлин и выразил желание увидеться с генералом Власовым. В тот же день в сопровождении митрополита Серафима он приехал на Кибиц Вег.
Возле виллы, в которой находился штаб генерала Власова, митрополита встретил почетный караул.
Ответив на приветствие караула, митрополит направился к вилле. У входа в дом его встретил с рапортом дежурный по штабу. От входной двери до гостиной в две шеренги выстроились все офицеры штаба.
— Благослови, Владыка! — проговорил самый высокий генерал.
Так произошла эта встреча.
У многих на глазах были слезы.
«В тяжелые дни гонений и бесправия, когда каждый из нас пережил много обид как личного, так и общенационального характера, эта встреча произвела на всех особенно радостное впечатление, — вспоминал К. Кромиади. — Не менее был растроган и сам митрополит».
Беседа генерала с иерархами длилась два часа.
Митрополит Анастасий сказал генералу, что Архиерейский Синод принял решение поддержать Русское освободительное движение.
Забегая вперед, скажем, что митрополит Анастасий, кажется, единственный из православных иерархов, возвысил голос, когда американцы, нарушая Женевскую конвенцию и все нормы международного права, начали выдавать советским властям власовцев.
Митрополит Анастасий даже составил тогда меморандум:
1. Мы просим, чтобы русские, которые не считают себя советскими гражданами и живут на территории Германии, оккупированной американскими войсками, были бы защищены от насильственной репатриации, невзирая на срок, когда они покинули Россию.
2. Мы просим признать их бесподданными — политическими эмигрантами, и отдать приказ местным властям выдать им документы, свидетельствующие об этом.
3. Мы просим разрешить русским эмигрантам сформировать национальные комитеты, наподобие тех, которые формируются югославянами, литовцами, поляками и др. Национальные комитеты смогли бы защищать их интересы и быть посредниками между ними и Военным правительством, предоставляя ему нужную информацию.
4. Мы просим предоставить русским эмигрантам работу, которая дала бы им возможность заработать себе на жизнь, а старым, больным и слабым предоставить убежище до того срока, когда русские смогут вернуться на свою родину.
Однако слова митрополита услышаны не были.
Генерал Дуайт Эйзенхауэр хорошо помнил о яростном сопротивлении, которое русские добровольцы оказали в сорок четвертом году, и воспользовался возможностью отомстить власовцам за свои потери.
Этому человеку и предстояло стать тридцать четвертым президентом США…
Впрочем, если бы поступил Эйзенхауэр с власовцами иначе, кто знает, стал ли бы он тогда президентом. Русских патриотов, включившихся в работу Комитета освобождения народов России, опасались не только Гитлер и Сталин, но и так называемая передовая общественность Западной Европы и Америки.
Полковник Клаус фон Штауффенберг предупреждал, что, если Гиммлер возьмется за Русское освободительное движение, он привлечет для СС и сотни тысяч русских.
«Одни поверят обещаниям, другие пойдут по бесхарактерности или из карьеризма, — говорил он. — Тогда горе нам и всему миру».
Но Власов не внял этим предупреждениям, он не хотел или не способен был задуматься, какое горе и какому миру способно принести Русское освободительное движение, и, кажется, именно поэтому и был выдан на расправу.
Глава вторая
16 сентября 1944 года Гиммлер сказал Власову:
— Господин генерал! Я разговаривал с фюрером. С этого момента вы можете считать себя главнокомандующим армией!
Протоиерей Александр Киселев вспоминал заснеженный Мюнзинген в южной Германии, куда он ездил в конце января 1945 года служить благодарственный молебен по случаю официального назначения генерала Власова Главнокомандующим РОА.
Здесь шло формирование первой власовской дивизии. Колоссальный армейский манеж был переполнен офицерами и солдатами во главе с командиром дивизии, генералом С.К. Буняченко.
Отслужив молебен, молодой священник рассказал о подвиге святого князя Александра Невского, защищавшего родную землю, и сказал, что святость удел не только подвижников, но и князей-военачальников и рядовых воинов.
— Сколько из тех тысяч русских воинов, которых я видел тогда и думал, что им суждено стяжать себе святость на поле брани, — рассказывал он, — стяжали ее, наверно, на путях мученичества и подвижничества в лагерях и тюрьмах.
Еще, вспоминал протоиерей Александр Киселев, было острое ощущение, что ничего не изменилось.
По мере того как военные дела Германии ухудшались, сознание своих ошибок все больше распространялось не только в военной, но и в партийной среде. Однако оно шло крайне медленно, «как бы насилуя фактическим положением вещей горделивое сознание» высокопоставленных партийцев.
Время уходило быстрее, чем совершалось преображение.
Свидетельство этому — встреча Власова и Жиленкова с министром пропаганды доктором И. Геббельсом 1 марта 1945 года.
Сохранилась фотография.
Генерал Власов, генерал Жиленков, офицер для связи с СС доктор Эрхард Крэгер и доктор Геббельс.
Лицо Власова, как всегда, хмурое, сосредоточенное.
При этой встрече Геббельс обещал оказать материальную помощь для усиления пропагандистской работы. Потом он решил подбодрить гостей и начал рассказывать, что скоро германское командование применит новый вид оружия, и тогда часы Красной армии будут сочтены.
Коснулись особенностей личности Иосифа Виссарионовича Сталина и секретов его военных побед. Андрей Андреевич Власов объяснял их прежде всего размахом и гибкостью большевистской пропаганды.
— Мне непонятно, почему Гитлер отклоняет главнейшего и единственного союзника, который помог бы ему победить Сталина, русский народ, и ищет помощи у бессильных карликов! — сказал Власов. — Вы до сих пор думаете, что национальная Россия, защищая свои интересы, может стать угрозой для вас и для всей Европы. При этом вы не понимаете, что коммунистическая Россия выступает в защиту не русских, а интернациональных, охватывающих весь мир интересов коммунистической чумы. Вот где надо ощутить общую опасность! Могут немцы это понять?
