Ответом ему был ехидный, недоверчивый смешок шефа госбезопасности.
42
Женщины входят в жизнь мужчины в трех случаях: чтобы скрасить эту жизнь, взорвать ее, или же перепахать так, что она превратится в ад. Носителем какой из этих функций представала Лилиан Валмиерис, милым голоском сообщая, что их вызывают в Москву, майор Курбанов пока что не знал. Впрочем, сам вызов не удивил и не встревожил его. Не вечно же ему пребывать в этих дико-райских предгорьях, рано или поздно его должны были отозвать в столицу, чтобы уже оттуда ввергнуть в месиво очередной политической драмы, очередного правительственного хаоса, очередной армейско-политической бойни.
И что именно предстоит ему познать на сей раз, уже не имело значения, — предвидеть-то все равно невозможно. Поэтому единственное уточнение, которое он не мог не сделать: «Вызывают нас обоих?»
— Понимаю, что вам хотелось бы как можно скорее избавиться от меня, — начала было Латышский Стрелок, однако не сдержалась, сбилась с игривого тона и по-женски взволнованно произнесла: — Как это ни странно, Виктор, — слово «Виктор» она вдруг произнесла томно, на французский манер, с ударением на последнем слоге и слегка грассируя на «р». — На сей раз вам явно не везет: новые женщины, новые флирты, новые страсти… — все отпадает. — В подобных пассажах она по-прежнему оставалась верной себе.
— А цель вызова в столицу?
— Есть опасение, что эта поездка может оказаться последней нашей общей.
— Что-то не припоминаю, чтобы мы с вами вместе колесили по Европам.
— А вот этот упрек должен был исходить от меня, а не от вас, господин Курбанов. И пусть он навсегда остается для вас в качестве одного из пунктов сожаления. Все, на сборы двадцать минут, — прервала саму себя Валмиерис и положила трубку. — Машина принадлежит директрисе «Лазурного берега», сбор у центрального админкорпуса.
Курбанов взялся было укладывать спортивную сумку, но, вспомнив, что поездка грозит превратиться в деловую, отказался от неё и сбросил все необходимое в кейс, который всегда служил для него тем же, чем для гражданского командировочного — баул.
Ночевать он рассчитывал в своей комнате, в московской «разведывательной» гостинке, а все необходимое для домашнего быта в ней имелось. Переодевшись в мундир и положив на спинку стула армейский плащ, Курбанов взглянул на часы. На сборы ушло семь минут. По армейским меркам, разгильдяйство непростительное, но по гражданским… Это ж какой надо быть… женщиной, чтобы назначать на сборы двадцать минут?!
День выдался уже по-московски пасмурным. Тучи над вершинами гор проносились, как разломы льдин — над водопадом, и Курбанов с тревогой посматривал на них, на закрытое свинцовой серостью небо, побаиваясь, как бы полет не отменили по метеоусловиям.
— Поторапливайтесь, майор, поторапливайтесь, — вывел его из раздумий голос Лилиан. — Она уже сидела рядом с местом водителя, который куда-то отлучился, при открытой дверце, и наблюдала, как вместо того чтобы спешить к машине, Курбанов вальяжно прогуливается.
— Предположить не мог, что вы уже в машине, — извиняющимся тоном пробормотал он, водружаясь на свое место. — Хвалю: по-армейски.
— Я ведь не сумасшедшая. Позвонила, когда сама уже была собрана до состояния «с вещами на выход».
— Какое счастье, что армейские уставы сочинялись не женщинами. Они были бы сводом человеческого коварства.
— Но не сводом человеческой глупости, каковыми они в данное время являются.
— Если бы вы пересели на заднее сиденье, мы могли бы развить тему.
— Когда рядом с вами — женщина, вы теряете способность логически мыслить, Курбанов. Вам это противопоказано, — предельно вежливо, но твердо, объяснила ему Латышский Стрелок.
Майор давно заметил, что в подобном тоне Лилиан начинает говорить всякий раз, когда вспоминает о его отношениях с Гротовой. Но, к ее чести, до откровенных сцен ревности дело пока не доходит. Мелкие женские пакости, и не более того.
— Вам не кажется, что не мешало бы как-то, при случае, нанести визит управительнице сего заведения?
— Молите Бога, что вам не выпадало такой участи. И что у самой управительницы не хватило времени нанести визит вежливости вам.
— Ну, почему же… — попытался было Курбанов свести это к некоему подобию шутки.
— Потому что ваши взгляды на жизнь вообще, как и на жизнь в этом предгорно-голгофном раю, как-то сразу же изменились бы. Причем не в лучшую сторону. Все, Курбанов, все, появился водитель.
Майор воспринял эти слова, как своеобразное предупреждение: «С этой минуты — ни слова лишнего».
Весь путь до Симферополя он провел в полной безмятежности. Водитель молчал, Лилиан демонстративно дремала, откинув свою ржановолосую голову так, чтобы он мог наслаждаться изысканным запахом ее духов, которые всегда действовали на него наркотически, вплоть до бредней о Канарских островах и Париже. Но поскольку сейчас, сидя в машине, бредить этим было слишком опасно для нервной системы, то вскоре, прибегнув к аутотренингу, он сумел ввести себя в сугубо солдатское «ничегонедуманье», когда думать следует только о том, что обо всем, о чем ты должен был бы подумать, о тебе и за тебя подумают отцы-командиры.
Возле аэропорта Курбанов сразу же обратил внимание на человека-громадину азиатско-кавказской внешности, стоявшего у роскошной иномарки с тонированными стеклами. Не скрывая своего любопытства, этот кретин отследил их выход из машины и, поднеся к уху радиотелефон, произнес несколько слов. Когда они приблизились ко входу в зал, детина возник на пути разворачивавшейся машины, в которой они только что прибыли, и обменялся несколькими словами с водителем.
— Тебе не кажется, что за нами следят? — спросил Курбанов Лилиан.
— Во-первых, не следят, а отслеживают, — невозмутимо уточнила Латышский Стрелок. — И потом, не забывайте, что мы действуем на территории соседнего полудружественного государства. Хвала богу, что пока что обходится без виз.
Поскольку слежка эта Курбанова не взволновала, то и успокаиваться ему было нечего. Ограничиваясь грустной констатацией того, что у Лилиан на все случаи жизни есть исчерпывающие объяснения, и напомнив себе при этом, что во всех случаях жизни она права, Курбанов осмотрелся и вдруг наткнулся на того же детину.
«Да нет», — повертел он головой, — точно такого же, ибо в перенесение во времени и пространстве таких двустворчатых шкафов, каким являлись эти кавказцы, он поверить не мог. Никакие законы физики в подобных случаях недейственны. И все же этот кавказец-двойник, только чуть помельче, но тем не менее… беседуя по телефону, тоже не скрывал своего любопытства.
Теперь все логически связывалось. Тот, на воздушке, пас их, встретил и подстраховался расспросами у водителя. Этот, второй, только что принял от него доклад. Но кто они? Курбанову немало приходилось слышать о кавказской мафии в Крыму, однако смутно представлял себе, как эти парни намерены действовать прямо здесь, в здании вокзала. А главное, в чем их интерес, при его-то безденежьи и вооруженности.
