— Словом, к вопросу о министре иностранных дел мы еще вернемся.
Президент знал, что генерал госбезопасности не любит долгих разговоров — ни деловых, ни по душам, поэтому нутром чувствовал, что тот явно тянет время. А тянет потому, что свой главный вопрос он еще не задал. Очевидно, выжидает, выбирает момент. Многое отдал бы сейчас хозяин «Дороса», чтобы заранее выяснить, в чем его суть.
— Ну а как там вообще? Какова ситуация? Как она воспринимается москвичами, политиками? — поинтересовался Президент; с одной стороны, понимая, что разговор явно подходит к концу, а с другой — давая главному чекисту страны шанс хоть в какой-то форме, но задать этот свой вопрос.
— Все документы по нашему ведомству, а также ведомству Министерства обороны и ЦК, уже ушли на места. Все силовые службы приведены в состояние полной боевой готовности. Но, в общем, утро покажет. Да, а как быть с Вежиновым?
— Он должен оставаться вне наших планов, — жестко предупредил генсек-президент.
— Я того же мнения. Несмотря на все его старания… — молвил Корягин.
— И вот что, постоянно держите в поле зрения нынешнего главу Российской Федерации. Этот особенно опасен. Кстати, он мне звонил.
— Только что?! — встрепенулся Корягин. И тут же мысленно упрекнул своего собеседника: «Какого ж ты черта молчишь? От кого скрывать пытаешься?»
— Вчера. Но ему прямо дали понять, что позвонил явно не вовремя.
Корягин злорадно рассмеялся.
— Значит, и Елагин занервничал? Не долго же он продержался. Хотя тоже небось ко всесоюзной короне примеряется.
— Угроза, которая исходит от этого «деятеля», намного серьезнее, чем может показаться на первый взгляд, — грубо намекнул Русаков на то, что пора бы уже каким-то образом изолировать его от общества.
— Примем меры, Владимир Андреевич, примем. Вы слегка погорячились: нужно было бы пообщаться с ним, прояснить его взгляды, определиться с намерениями.
Замечание Президенту явно не понравилось. Он и сам понимал, что погорячился, таких людей, как Елагин, нужно выслушивать. При любом раскладе сил и при любом настроении; да только что уж тут?..
— Придет время — определимся, — многозначительно произнес Президент. — И хватит о нем. Сейчас важно, как отреагируют ведущие страны мира. Особенно Президент Америки.
Молвлено это было с такой задержкой, что шеф госбезопасности даже засомневался: а последует ли ответ? Возможная реакция Президента США была той запретной темой, которой во время замысла операции «Киммерийский закат» они, по существу, не касались. Как-то само собой подразумевалось, что «американца» возьмет на себя Бессонов, поскольку это его парафия. В то же время шефу госбезопасности небезынтересно было знать, каким образом возможность подобного, «доросского», варианта развития событий была преподнесена Русаковым американскому президенту во время последнего визита заокеанского гостя в страну. Если только вообще преподносилась? И каковым окажется ее толкование впоследствии.
— Думаю, американский руководитель разберется в ситуации, — наконец изрек шеф госбезопасности. — Официальная реакция смущать вас не должна. С условием, что она окажется достаточно корректной.
— Более чем корректной, — заверил его Прораб Перестройки. — Правда, есть, знаете ли, пресса… Но ее мнение — это еще не мнение главы государства. Демократические процессы в такой стране, как наша, всегда, знаете ли, чреваты неоднозначной реакцией — и внутри государства, и за ее пределами
Корягин почувствовал, что разговор несколько затянулся. Но уловил, что Президента это не раздражает. Хотя понятно, что нервы его сейчас напряжены не меньше, чем у них здесь, в Кремле.
— Тут обращались к моему личному врачу, — неожиданно нарушил паузу Президент. — Требовали медицинского «заключения».
— Ничего страшного. Должна же просматриваться хоть какая-то версия событий, — снисходительно объяснил ему Корягин. — Ротмистров, конечно, бульдог, что с него возьмешь? Однако старался для общего дела…
— Это же мой личный врач! Он совершенно не в курсе. И потом, какое еще может быть «заключение»?.. Вы отдаете себе отчет в том, чего добиваетесь от него?
— В том случае, если бы вы подписали указ о введении чрезвычайного положения, — неожиданно резко парировал шеф госбезопасности, — вариант с медициной отпал бы сам собой. Но вы-то указ не подписали. Почему-то…
«А вот это и есть тот главный вопрос-упрек, ради которого наш Старый Чекист решил потревожить тебя прямо посреди ночи! — тут же осенило Президента. — Но если бы ты сглупил и все-таки подписал этот указ, то уже был бы не нужен им. Весь маховик “чрезвычайки” они раскручивали бы без тебя, но прикрываясь твоим именем».
— Мы же с вами обсуждали этот вопрос, товарищ Корягин, — как можно мягче напомнил генсек-президент. — И говорили, что его нужно вынести на Верховный Совет…
— В таком случае не могу не вспомнить нашу последнюю московскую встречу, которая произошла после заседания Президиума Совета Министров. Вы ошарашили нас тогда фразой: «Я уезжаю в Крым на отдых. А вы — не теряйте времени, давайте, наводите здесь порядок…»
— И вы действительно обязаны были навести его.
— Так вот, — не позволил сбить себя с мысли Старый Чекист, — если бы не это требование «навести порядок», мы бы предположили, что вы попросту пытаетесь отсидеться вдали от центра, от важнейших для страны событий. Но поскольку оно прозвучало, сразу же стало ясно: Президент исповедует старый командный принцип — «при любых обстоятельствах первое лицо должно оставаться незапятнанным и вообще вне всяких подозрений».
— А вы находите, что он морально устарел?
— Наоборот, уверен, что это канонический принцип, рассчитанный на все времена и для всех народов, но… Как только понадобился росчерк вашего президентского пера, который бы позволил нам по-настоящему взяться за наведение порядка, вы спасовали. А коль в критический для страны момент глава государства не способен принимать судьбоносные решения, то извините. В таком случае у патриотов остается только один, причем сугубо «клинический», вариант развития событий — объявить, что Президент серьезно болен, а значит, недееспособен. Но, как только Президент выздоровеет, он тут же примет страну под свою государеву руку. Но уже совершенно другую страну.
— Вы же понимаете, что сообщение о моей болезни вызовет…
— Кстати, а как в действительности у вас со здоровьем, Владимир Андреевич? — беспардонно, причем с налетом иронии, перебил его Корягин.
— Со здоровьем у меня все в норме.
— Странно, мне доложили, что радикулит донимает. Наврали, наверное; как всегда, наврали, — улыбнулся в трубку шеф госбезопасности. — Мои волкодавы это умеют, причем профессионально.
— Да, было, прихватило слегка, после купания в море.
— Ну, слегка — это слегка. Но, в общем… Хорошо держитесь, Владимир Андреевич. Не каждому удается.
