Тем не менее генерал армии пока что считал, что его время не настало, хотя все члены группы знали: Банников не просто недолюбливает, а откровенно презирает Президента, не называя его в разговоре ни президентом, ни по фамилии, а только «Этот… из Кремля».
— Вопрос был даже вынесен на Верховный Совет, — понял главный идеолог партии, что помощи от генералов ожидать пока что не приходится. — Если помните, там всерьез рассматривалось предложение…
— Вот на Верховном Совете и надо решать, — ухватился за эту подсказку Президент, по привычке усиленно и бессистемно жестикулируя. — Партийные органы, конечно, скажут свое веское слово, но вы же понимаете, что мы не можем недооценивать мнение депутатов Верховного Совета, его руководства. А когда такое решение законодательным органом будет принято, и процесс пойдет в рамках закона… А понятно, что проходить он должен только в законодательном русле, поскольку, вы же понимаете, что иначе это все чревато… Тем более что процесс уже пошел, он коснулся всех союзных республик…
Не решаясь прервать генсек-президента, Вежинов беспомощно взглянул на главнокомандующего Сухопутными войсками. Однако тот не обратил внимания на цековского идеолога, которого терпеть не мог точно так же, как и словоохотливого Русакова. В эти мгновения он смотрел на Президента с таким снисходительным презрением, словно уже решил для себя: «Пора браться за оружие! По-иному этот “прораб-перестройщик” не понимает». Однако же и генерал тоже промолчал, приберегая слова, как последние патроны.
7
…Услышав из уст шефа госбезопасности сакраментальное: «Так существует же еще и восточное гостеприимство», Воротов лишь угрюмо ухмыльнулся. А на чем они еще пытались оттянуть время отлета российского Президента из Казахстана, если не на восточном гостеприимстве? Но дело в том, что гостеприимство это должны демонстрировать не он, Воротов, и его люди, а Президент Кузгумбаев, который никакого сочувствия действиям путчистов не проявляет. И уговорить которого еще труднее, чем заставить действовать по указке главного заговорщика.
Нет, пока что это кое-как удается. Расчет на то, что Кузгумбаев давно симпатизирует Елагину и не прочь задержать его на часик у себя, расширив программу пребывания. Ведь о чем пишет сейчас вся пресса, в том числе и оппозиционная, Казахстана? Да о том значении, которое придается главой российского государства дружбе с Казахстаном. Ведь не в Украину же Елагин подался, не в братскую Беларусь, и даже не в США, а именно в Казахстан. Чтобы продемонстрировать… Чтобы получить моральную и политическую поддержку… Наконец, нейтрализовать Казахстан, исключая его из сферы влияния гэкачепистов.
А о чем пишет вся зарубежная пресса, которую местные газетчики в националистическом раже так щедро цитируют? Да все о том же, из всех стран на полупостсоветском пространстве Елагин избрал Казахстан, из всех лидеров суверенных государств — Кузгумбаева. И как же хлестко это звучит, как укрепляет авторитет Отца Казахов в глазах местного бомонда!
— Гостеприимство — да, это понятно, оно способно отвлечь и захватить, — молвил тем временем Воротов, — но не настолько же…
— Делайте, что хотите, однако на три часа вылет должен быть задержан.
— И что потом? — механически как-то поинтересовался Казах. Он и не собирался задавать этот явно неприличный в их среде, не подобающий кагэбисту, вопрос. Тот вырвался как-то сам по себе.
— А что… «потом»? — резко отреагировал Корягин. Однако резкость эта была понятной и вполне объяснимой. — Не ваше это дело, что будет потом, когда он прибудет сюда. Ваше дело — выполнить то, что вам приказано.
— Так точно, — явно струсил Воротов. Ситуация была накалена до предела, судьба «спасителей Отечества» висела на волоске. И Воротов понимал, что не одна голова слетит сейчас под занавес, да под горячую руку. Щадить в такой ситуации никто никого не будет. Поскольку знает, что и его тоже не пощадят.
— Ваше дело выполнять то, что вам приказано выполнить в Алма-Ате, — для чего-то повторился Корягин.
— Так точно, товарищ генерал армии. — «Казах» прекрасно знал, что в отличие от множества хамовитых армейских генералов Корягин никогда не срывается на крик, на служебную истерику. И если уж сейчас он взбеленился, значит, его действительно достали. — Я всего лишь хотел спросить, как эту задержку объяснять самому Елагину, — все же слегка задело Воротова.
— Да как хотите.
— И не только Елагину, но и, прежде всего, Кузгумбаеву, который пока еще считается со мной.
— Так придумайте что-нибудь.
— И сразу же занервничает пресса. В газетах и на телевидении может появиться сообщение, что гэкачеписты, — неосторожно употребил он термин, от которого Корягина просто-таки воротило, — не впускают лидера России в столицу. А это уже на грани гражданской войны.
— Пресса — да, — вдруг спокойно-деловито признал Корягин. — Этот факт следует учитывать.
— Понимаю, чем позже Елагин появится в Москве, тем лучше, но всему должно быть какое-то правдоподобное объяснение.
— Сообщите Кузгумбаеву, причем совершенно секретно, что это — в интересах самого Елагина. В целях его безопасности, ибо существует некая версия покушения на него — как вам только что стало известно по вашим каналам.
— Это — да, это — уже версия, — признал Воротов.
— …И что не в интересах Кузгумбаева, чтобы самолет руководителя России потерпел катастрофу после взлета с аэродрома Алма-Аты. В конце концов могут возмутиться живущие в Казахстане русские казаки, все Поуралье.
— А что, аргументация вполне правдоподобная.
Воротов помнил, что, как только в Казахстане начинали поднимать голову местные патриоты, кагэбисты сразу же бросали свою агентуру на области, которые прилегают к реке Урал и Каспию. То есть на регионы, где все еще жило много потомственных казаков, из тех, которых в свое время коммунисты не успели перестрелять как «врагов трудового народа».
Еще вчера местные казачьи организации действовали полулегально, а сегодня у них вдруг появились бравые усатые атаманы из бывших афганцев да воздушных десантников, а вслед за ними у казачьих организаций откуда-то, сами собой, начинали появляться деньги, офисы, газетенки и листовки…
Причем в Алма-Ате сразу же уловили, что поставлены перед выбором: если они не пригасят свои националистические амбиции, страну сразу же постигнет великий раскол. И в самом деле, казаки тут же начали угрожать автономией, референдумом и конечно же обращением за помощью к Москве, в связи с притеснениями «русскоязычных». Мало того, в казаки стали подаваться сотни и сотни вчерашних целинников и шахтеров. Так вот и зарождалось политическое пугало, которым кагэбисты нагоняли теперь страх на казахов всякий раз, когда это «соответствовало национальным интересам России». Немудрено поэтому, что лидера Новой России принимали теперь в столице суверенного Казахстана с таким радушием.
— И запомните, генерал Воротов: не менее трех часов, — вновь угрожающе напомнил Корягин. — Пусть пресса взахлеб пишет о том, насколько теплым и сердечным был прием, оказанный высокому российскому гостю. Поите его, подсовывайте секретарш, понуждайте наслаждаться жизнью под аккомпанемент «один палка два струна».
