— Она обогнула скалы, повернув направо от пляжа.
— Она гребла в сторону бухты Гномов?
— Да.
— Который был час?
— Я думаю, что когда я потерял ее из вида, должно было быть
четверть одиннадцатого.
— Время совпадает, — сказал Уэстон после короткого раздумья.
— Сколько времени понадобилось ей, на ваш взгляд, чтобы добраться до бухты
Гномов?
— Мой дорогой друг, здесь я ничем не могу вам помочь. Я не
плаваю на кораблях, а уж рискнуть сесть в ялик… Может быть, полчаса?
— Я придерживаюсь того же мнения. Надо полагать, она не
торопилась. Если она оказалась в бухте примерно без четверти одиннадцать, то
время совпадает!
— Установил ли ваш врач время смерти?
— Несдон — осторожный человек, который не любит себя
компрометировать. По его словам, это произошло не раньше десяти сорока пяти.
— Я должен сообщить вам следующую вещь, — начал Пуаро. —
Отплывая от берега, миссис Маршал попросила меня никому не говорить, что я ее
видел.
— Странно, — удивился Уэстон. — Это весьма важное
обстоятельство, вы не находите?
— Я согласен с вами.
Полковник пощипал себя за усы.
— Послушайте, Пуаро, — начал он. — Вы хорошо знаете жизнь и
людей. Что вы думаете о миссис Маршал, что это была за женщина?
По губам Пуаро скользнула легкая улыбка.
— Вы еще ничего не знаете? — спросил он.
— Я знаю то, что о ней говорят женщины, — ответил Уэстон, —
но отношусь к их словам с опаской. Есть ли в них правда? Действительно ли было
что-то между ней и Редферном?
— Я думаю, что это сомнению не подлежит.
— Он приехал сюда ради нее?
— Очень может быть.
— А муж? Был ли он в курсе? Какие чувства питал он к своей
жене?
— Дознаться до того, что думает и что чувствует капитан
Маршалл, весьма трудно. Этот человек не раскрывает себя.
— Что не мешает ему иметь чувства, — заметил Уэстон.
— Безусловно, — кивнул головой Пуаро. — Очень может быть,
что они у него есть.
Допрашивая миссис Касл, полковник Уэстон пустил в ход все
свои дипломатические уловки.
Миссис Касл, директор и владелица отеля «Веселый Роджер»,
была рафинированной дамой сорока лет — с пышной грудью, крашенными хной
волосами и вызывающе утонченным выговором.
— Я нахожу совершенно немыслимым, чтобы подобные
происшествия имели место в моем отеле! Вы только подумайте, полковник, ведь
самое спокойное место на земле! К нам приезжают только люди из общества… вы
понимаете, что я имею в виду. У нас не такая смешанная клиентура, как в больших
отелях Сент-Лу!
— Я знаю, — успокоил ее полковник. — Но что вы хотите,
заведение и самого образцового порядка не застраховано от таких случаев.
— Я уверена, что инспектор Колгейт подтвердит мои слова, —
продолжала миссис Касл, взглянув на полицейского, который сохранял
профессиональную невозмутимость. — Я со всей ответственностью отношусь к
выполнению предписаний полиции и без неуместной похвальбы могу заявить, что
никогда не допускаю ни малейшего нарушения.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказал Уэстон. — Кстати, мы
совершенно ни в чем вас не упрекаем.
— Я понимаю. Но для заведения, подобного моему, происшествия
такого рода всегда крайне неприятны. Я не могу не думать без содрогания о толпе
любопытствующих зевак. Разумеется, на остров имеют право ступить одни лишь
постояльцы отеля, но это ничему не поможет: они соберутся на берегу и будут там
судачить…
Ее импозантная грудь всколыхнулась от глубокого вздоха.
Инспектор Колгейт воспользовался возможностью вступить в
разговор:
— Миссис Касл, позвольте задать вам вопрос на ту тему,
которую вы только что затронули. Как вы можете помешать тому, чтобы посторонние
высаживались на остров?
— Я за этим очень внимательно слежу.
— Я понимаю. Но какие вы приняли меры, чтобы помешать нашествию?
Я знаю, что такое воскресные толпы. Где их только нет…
— Это все из-за туристских автобусов. Вы представляете себе,
что на Лезеркомбской площади бывает до восемнадцати автобусов сразу! До
восемнадцати!
— Это, действительно, многовато. И как же остров защищен от
нежелательных посетителей?
— Во-первых, повсюду есть таблички «Вход посторонним
воспрещен». Во вторых, во время прилива мы отрезаны от суши.
— Хорошо, а во время отлива? Миссис Касл объяснила, что в
конце дамбы находится решетка. Прикрепленная к ней табличка уведомляет
гуляющих, что посторонним вход запрещен. Это единственная возможность попасть
на остров, так как никому не придет в голову карабкаться по отвесным скалам, у
подножья которых, справа и слева, бьются волны.
— А нельзя ли сесть в лодку и высадиться на одном из пляжей?
Помешать этому вы не можете. Край берега принадлежит государству, и право
гулять по пляжу при отливе имеет каждый…
Миссис Касл согласилась, но заметила, что нежеланные
посетители появлялись на острове редко. В Лезеркомбе действительно сдавались
напрокат лодки, но путь к острову неблизок и нелегок из-за довольно сильного
течения, наблюдавшегося как раз у этого края бухты. Наконец, у Чайкиной скалы и
на пляже бухты Гномов развешаны предупреждающие таблички, а на большом пляже
Джордж и Уильям всегда наблюдают за соблюдением порядка.
— Кто такие Джордж и Уильям?
— Джордж — тренер по плаванию. Он же следит за прыжковыми вышками
и плотами. А Уильям — мой садовник. Он расчищает дорожки и занимается
теннисными кортами.
Полковник Уэстон начинал терять терпение.
— Мы возьмем показания у Джорджа и Уильяма, как только
закончим дела здесь. Но все это кажется мне совершенно ясным. Утверждать, что
постороннего человека на острове не было, нельзя, но если он сюда и добрался,
то только рискуя быть увиденным.
— Видите ли полковник, — сказала миссис Касл, — я не
переношу воскресной толпы. Это шумные и неопрятные люди, засоряющие дамбу и
скалы корками от апельсинов и промасленной бумагой. И все же я не думаю, что
среди них можно встретить убийцу! Нет, это происшествие выше моего понимания.
Такая дама, как миссис Маршалл убита, а самое худшее, это то, что… это то, что…
Не найдя нужных слов, она испустила красноречивый вздох.
