Вернувшись к столу, он закурил и вздохнул.
— Ну и профессия же у нас! Не скрою от вас, что в течение
всего этого допроса я чувствую себя самым распоследним хамом. Тоже мне,
красивое занятие: выпытывать у девочки, что она знает об отношениях между ее
отцом и мачехой! И я ведь сделал все, что мог, чтобы эта малышка надела веревку
на шею своего отца. Чертова работа! А делать ее все же надо! Преступление
остается преступлением, и этот ребенок может знать лучше всех что-то нам
необходимое. Но несмотря на это, я, пожалуй, доволен, что ей оказалось нечего
нам рассказать!
— Я так и думал, что это вас обрадует, — сказал Пуаро.
Уэстон кашлянул, скрывая смущение, и продолжил:
— Я вам замечу, Пуаро, что вы немного переборщили с вашей
историей о ногтях, которые вонзаются в тело! Разве можно вбивать этой девочке в
голову подобные мысли?
— А? — откликнулся Пуаро с полуулыбкой. — Вы считаете, что я
хотел вбить ей в голову какие-либо идеи?
— Но вы же это сделали.
Пуаро собрался было возразить, но Уэстон перевел разговор на
другую тему.
— В итоге, эта малышка не сообщила нам ничего нового, за
исключением того, что у миссис Редферн есть более-менее твердое алиби. Если они
действительно пробыли вместе с половины одиннадцатого до без четверти
двенадцать, Кристина Редферн выходит из игры. Ревнивица покидает сцену…
— Есть более веские основания считать ее невиновной, —
сказал Пуаро. — Я убежден, что она ни физически, ни морально не способна
кого-либо удушить. Это противоречит ее спокойному, холодному темпераменту. Она
может сильно любить, проявить привязанность, но ждать от нее страстного порыва
или жеста, продиктованного гневом, невозможно. К тому же, как я уже вам
говорил, у нее слишком маленькие и хрупкие руки.
— Я согласен с Пуаро, — заявил инспектор Колгейт. — Она
безусловно вне игры. Доктор Несдон категоричен: Арлена Маршалл была задушена не
просто руками, а настоящими лопатами.
— Что ж, — отозвался Уэстон, — будем продолжать. Я думаю,
что теперь мы можем заняться Редферном. Я надеюсь, что он уже оправился от
своих эмоций…
Патрик Редферн уже вновь обрел свое обычное состояние. Он
был немного бледен, но опять, согласно своему обыкновению, владел собой и
казался совершенно спокойным.
— Вы Патрик Редферн, и вы проживаете по адресу: Кроссгейтс,
Селдон, Принсез-Райсборо? — осведомился Уэстон.
— Да.
— Давно ли вы были знакомы с миссис Маршалл?
Патрик заколебался.
— Три месяца.
— Капитан Маршалл сказал нам, что вы познакомились с миссис
Маршалл случайно, встретились с ней на коктейле. Это верно?
— Да.
— Капитан Маршалл дал нам понять, что до приезда сюда вы и
миссис Маршалл знали друг друга мало. Так ли это?
Патрик Редферн опять заколебался.
— Не совсем, — произнес он наконец. — По правде говоря, мы с
мисс Маршалл довольно часто встречались.
— Без ведома капитана Маршалла?
Редферн слегка покраснел.
— Мне нечего вам сказать.
— А была ли миссис Редферн в курсе этих встреч? — живо
заинтересовался Пуаро.
— Я ей, разумеется, сказал, что познакомился со знаменитой
Арленой Стюарт.
— Я понимаю. — Голос Пуаро звучал миролюбиво, но настойчиво.
— А сказали ли вы ей, что встречались с ней часто?
— Может быть, и нет…
Получив этот результат, Уэстон взял допрос в свои руки.
Договаривались ли вы с миссис Маршалл оба приехать сюда?
На этот раз Патрик не ответил и молчал довольно долго.
Затем, после продолжительной внутренней борьбы, он решился:
— Рано или поздно это все равно станет известным, — тихо
проговорил он. — Так что стараться вас обмануть бесполезно! Вы наверняка уже
знаете, что я любил эту женщину. И когда я говорю «любил», это не то слово. Я
ее обожал, я был от нее без ума… Она попросила меня приехать сюда. Сначала я
противился этой идее… А потом согласился!.. Что я мог сделать? Попроси она меня
о чем угодно, я бы повиновался! Сам знаю, что это глупо, но здесь ничего не
изменишь!
— Цирцея, — вполголоса произнес Пуаро.
— Да, Цирцея! Я вынужден это признать. Гордиться здесь
нечем, но что мне оставалось делать?
Немного помолчав, он продолжал:
— Я хочу быть откровенен с вами. Зачем что-то от вас
скрывать? Я был безумно влюблен в эту женщину. Любила ли она меня? Я не знаю.
Она говорила, что да, но на мой взгляд, она принадлежала к той категории
женщин, которые, завоевав мужчину, теряют к нему интерес. Я был предан ей душою
и телом. И она это знала. Сегодня утром, найдя ее лежащей мертвой на гальке, я
словно получил удар кулаком между глаз. Все вокруг меня закружилось, как при
нокауте!
— А теперь? — спросил Пуаро.
— Теперь? — переспросил Патрик, не отводя взгляда. — Я
рассказал вам всю правду, и мне хотелось бы знать, в какой мере мой рассказ
должен быть предан огласке. Ведь никакой связи со смертью Арлены здесь нет.
Следует ли доводить эту историю до сведения каждого? Я прошу не столько из-за себя,
сколько из-за жены. Это нанесет ей страшный удар…
Опустив глаза, он продолжал:
— О, я знаю, вы мне скажете, что я должен был обо всем этом
подумать раньше. И вы будете правы! Вы сочтете меня двуличным человеком, но тем
не менее — это чистая правда, — я люблю свою жену. Я ее очень люблю. Арлена
была для меня любовной авантюрой, безумием, которое иногда одолевает мужчин!…
Единственная женщина, которую я действительно люблю — это Кристина! Я скверно
поступил с ней, но даже в самые худшие моменты только она и была для меня
важна!
Он вздохнул.
— Я сказал вам правду… Я так хотел бы, чтобы вы мне
поверили!
Его голос и все его поведение дышали искренностью.
— Я верю вам, — проговорил Пуаро.
Патрик посмотрел в глаза маленькому человечку и просто
ответил:
— Спасибо.
Полковник Уэстон старательно прочистил горло.
— Вы можете быть уверены, мистер Редферн, что изо всей этой
истории мы возьмем на заметку лишь то, что непосредственно касается нашего
расследования. Если чувства, которые вы питали к миссис Маршалл, не играют в
нашем деле никакой роли, мы оставим их в стороне и не будем заводить о них
разговор. К сожалению, вы, кажется, не отдаете себе отчет в том, что…
интимность ваших отношений с миссис Маршалл, видимо, оказала непосредственное
влияние на ее судьбу. Может быть, в ней-то и кроется причина преступления.
