Когда Редферн вышел, Уэстон улыбнулся и сказал:
— Я не счел нужным сообщить ему, что у его жены есть алиби.
Я хотел увидеть его реакцию. Его всего затрясло, а?
— Выставленные им аргументы кажутся мне более убедительными,
чем самое надежное алиби, — откликнулся Пуаро.
— Я и так не верю в виновность его жены! Она не могла убить
Арлену Маршалл. Физически не могла, как вы выразились. Маршалл мог бы быть
виновным, но, по всей видимости, это и не его рук дело.
Инспектор Колгейт кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.
— Я думал над его алиби, — сказала он. — А не мог ли он,
решив убить свою жену, заготовить письма заранее?
— Неплохая мысль, — согласился Уэстон. — Надо будет этим
заняться…
Он внезапно умолк: в комнату вошла Кристина Редферн.
Она выглядела, как всегда, очень спокойной, но держалась с
легким налетом аффектации. На ней были белая теннисная юбка и голубой пиджак,
подчеркивающий ее бледный, присущий блондинкам цвет лица. Она казалась очень
хрупкой, но ее черты выражали решительность, храбрость и здравый смысл.
«Какая милая женщина, — подумал полковник. — Может быть,
немного блеклая, но, во всяком случае, слишком снисходительная к своему
ловеласу-мужу. Впрочем, он еще молод и успеет исправиться. Можно же один раз в
жизни свалять дурака!»
Он предложил миссис Редферн сесть и сказал:
— Миссис Редферн, мы вынуждены соблюдать заведенный порядок
и, согласно требованиям расследования, спрашиваем у каждого, что он делал
сегодня утром. Прошу меня извинить…
— Я прекрасно понимаю, — ответила Кристина Редферн мягким,
хорошо поставленным голосом. — С чего следует начинать?
Слово взял Пуаро.
— С самого начала. Что вы сделали, встав сегодня утром?
— Дайте мне собраться с мыслями. Прежде чем спуститься
завтракать, я зашла в номер к Линде Маршалл, и мы договорились встретиться в
холле в пол-одиннадцатого и пойти на Чайкину скалу.
— Вы не купались до завтрака?
— Нет. Я делаю это очень редко.
Улыбнувшись, она пояснила:
— Я люблю входить в хорошо прогретую воду.
— А ваш муж купается сразу же, как встает?
— Да, почти всегда.
— Было ли это в привычках у миссис Маршалл?
— О нет! Миссис Маршалл принадлежала к тем людям, которые
появляются на всеобщее обозрение только поздно утром!
Ее голос стал холодным и резким.
Пуаро изобразил смущение и извинился.
— Простите меня за то, что я вас прервал, мадам. Итак, мы
остановились на том, как вы зашли в номер Линды Маршалл. Который был час?
— Я думаю, в пол-восьмого… Нет, немного больше.
— Мадемуазель Маршалл была уже на ногах?
— Да. Она как раз в этот момент вернулась к себе.
— Как? Откуда? — спросил Уэстон.
— Она сказала мне, что ходила купаться.
Эркюль Пуаро заметил, что, прежде чем ответить, она слегка
заколебалась.
— Что было дальше?
— Я позавтракала.
— А потом?
— Потом я поднялась к себе в номер, собрала принадлежности
для рисования и взяла альбом. А потом мы ушли.
— Вместе с Линдой Маршалл?
— Да.
— Который был час?
— Наверное, пол-одиннадцатого.
— Куда вы пошли?
— На Чайкину скалу. Это маленький пляж на берегу острова.
Там мы и устроились. Я рисовала, а Линда загорала.
— Во сколько вы ушли оттуда?
— Без четверти двенадцать. В полдень я должна была играть в
теннис, и мне нужно было переодеться.
— На вас были часы?
— Нет. Я спросила время у Линды.
— А потом?
— Я собрала свои вещи и вернулась в отель.
— А мадемуазель Линда? — спросил Пуаро.
— Линда? Она пошла купаться.
— Вы были далеко от моря?
— Да, довольно далеко от края воды, у подножия скал. Я
устроилась в тени, а Линда на солнышке.
— Когда вы уходили с пляжа, мадемуазель Линда была в воде?
Кристина наморщила лоб, припоминая.
— Дайте вспомнить… Когда я закрывала коробку с рисовальным
принадлежностями, она бегала по берегу… Да, я услышала, как она бросилась в
волны в тот момент, когда я начала подниматься по тропинке, ведущей наверх.
— Вы в этом уверены, мадам? Вы видели ее в воде?
— Да.
Она удивилась Пуаро, который так настоятельно расспрашивал
ее об этой детали. Уэстон тоже был удивлен.
— Продолжайте, миссис Редферн, — попросил он.
— Я вернулась в отель, переоделась и присоединилась к
остальным игрокам.
— К кому именно?
— Я играла с капитаном Маршаллом, мистером Гарднером и мисс
Дарнли. Мы как раз закончили второй сет и начали третий, когда нам сообщили о…
о смерти миссис Маршалл.
Пуаро опять вмешался.
— О чем вы подумали, мадам, узнав эту новость?
— О чем я подумала?
На ее лице проступило явное неудовлетворение.
— Да, о чем вы подумали? — настаивал Пуаро.
— Господи, — медленно сказала Кристина, — я подумала, что
это ужасная смерть!
— Да-да, конечно… Но это реакция любого человека. Подобная смерть
возмутит каждого! Я же хочу знать, какова была ваша личная реакция.
Она, казалось, не понимала его вопроса, и он добавил, глядя
ей прямо в глаза:
— Мадам, я взываю к вашему уму, вашему здравому смыслу и
способности суждения. За время вашего пребывания здесь, у вас наверняка
сложилось определенное впечатление о миссис Маршалл, о том, какого рода
женщиной она была.
Кристина осторожно ответила:
— Боже мой, когда живешь в одном отеле…
