— Нет. Им нужны новые данные.
— Но… что они думают?
Маршалл непроизвольно улыбнулся.
— Моя бедная малышка, — сказал он. — Откуда мне знать? И
кого ты подразумеваешь под словом «они»? Королевского прокурора, присяжных
заседателей, полицию, журналистов или лезеркомбских рыбаков?
— Полицию.
— Полицию! Ты же понимаешь, что она не станет кричать на
всех перекрестках, о чем она думает!
Они подошли к отелю, и он вошел в него, не добавив больше ни
слова. Розамунда пошла за ним следом, но Линда окликнула ее.
Молодая женщина повернулась. Она увидела такое несчастное
маленькое личико и прочла в глазах Линды столько отчаяния, что направилась
обратно и подошла к девочке. Она взяла Линду под руку и потянула ее за собой в
сторону от отеля на маленькую тропинку, ведущую на другой конец острова.
— Самое главное, Линда, — сказала она с почти материнской
нежностью, — это больше ни о чем не думать! То, что случилось, ужасно, я знаю,
что ты перенесла тяжелый шок, и догадываюсь, о чем ты хочешь мне сказать. Но
зачем все время думать о таких страшных вещах? Почему ты только об этом и
думаешь, раз уж, если говорить правду, ты не любила Арлену?
— Да, это так, — дрожащим голосом воскликнула Линда. — Я не
любила ее!
— Вот именно! Горевать о ком-то, кого ты любила, это
понятно! Тогда сам себе не прикажешь: «Я больше не хочу переживать!» Но в
других случаях, как бы ужасно все ни казалось, достаточно по-настоящему
захотеть, чтобы больше об этом не думать!
— Вы не понимаете меня, — сказала Линда.
— Я как раз, наоборот, отлично тебя понимаю.
Линда покачала головой.
— Нет, вы меня не понимаете… Даже совсем не понимаете! И
Кристина тоже! Вы обе очень добры ко мне, но вы меня не понимаете! Вы считаете,
что я просто забиваю себе голову бог знает чем, что все это игра воображения…
Но это не так… Если бы вы знали то, что знаю я!
Молодая женщина вздрогнула и резко остановилась. Она
высвободила свою руку из-под руки Линды и, напрягаясь, чтобы сохранить
спокойствие, спросила:
— Что же ты знаешь?
Линда отвела глаза.
— Ничего, — прошептала она, опустив голову.
Розамунда сжала ее локти в своих руках и, глядя ей прямо в
глаза, медленно произнесла:
— Будь осторожна, Линда! Я тебя умоляю, будь осторожна!
Девочка смертельно побледнела.
— Я и так осторожна, — прошептала она. — Я все время
осторожна!
— Послушай меня, — начала Розамунда голосом, в котором
звучала страстная мольба. — Я повторяю тебе то, что только сказала… Но
оказывается, это еще более необходимо, чем я думала! Выброси всю эту историю из
головы и больше не думай об этом!.. Забудь о ней!.. Если ты захочешь, ты сможешь..
и это надо сделать!.. Арлена умерла, и к жизни ее ничто не вернет!.. Ну так
забудь… и думай о будущем! А самое главное, держи язык за зубами!
Линда дрожала.
— Похоже на то, что вы все знаете, — выдохнула она.
— Я ничего не знаю, — ответила Розамунда голосом, полным
отчаянной решимости. — Ничего, слышишь? Я считаю, что убийца просто неизвестно
откуда взявшийся маньяк, сумасшедший!.. Это самая правдоподобная гипотеза, и
рано или поздно полиции придется с ней согласиться! Так, наверное, должно было
случиться, и так оно и случилось!
— Если папа…
— Молчи!
— Я хотела вам что-то сказать. Мама…
— Что мама?
— Маму обвинили в убийстве?
— Да.
— А потом папа на ней женился. Значит, папа считает, что
убивать — это не плохо?.. То есть, не всегда плохо…
— Не говори таких вещей, Линда! Даже мне… У полиции нет
никаких улик против твоего отца. У него есть алиби… Неопровержимое алиби. Он
ничем не рискует…
— Значит, они думали, что папа…
— Откуда мне знать, что они думали? Главное, теперь они
знают, что он не мог ее убить! Ты понимаешь? Он не мог ее убить!
В ее голосе звучала необычайная сила, нота полной
убежденности, которую она настойчиво старалась передать девочке.
Линда была глубоко взволнована. Ее тело содрогалось от
нервной дрожи.
— Не бойся! — продолжала Розамунда. — Скоро ты сможешь
уехать отсюда и забыть обо всем плохом!
С неожиданной яростью Линда крикнула:
— Нет! Я никогда этого не забуду!
Она вырвалась из объятий молодой женщины и со всех ног
ринулась к отелю.
Изумленная Розамунда осталась стоять, как вкопанная.
— Дорогая миссис Редферн, я бы хотел кое-что у вас спросить.
Кристина Редферн взглянула на Пуаро, но мысли ее были явно
далеки от него.
— Да?
От Эркюля Пуаро не ускользнуло, что она думала о чем-то
другом. Он заметил, что молодая женщина уже давно не сводила глаз со своего
мужа, который ходил взад и вперед по террасе перед баром. Но на данный момент
его не интересовали проблемы их супружеской жизни. Ему нужно было получить от
нее информацию.
— Речь идет о фразе, которую вы на днях произнесли и которая
привлекла мое внимание.
Кристина с отсутствующим видом опять следила за Патриком.
Несмотря на это, Пуаро продолжал:
— Это было в тот момент, когда вы отвечали на вопрос
начальника полиции. Вы рассказали, как в то утро, когда было совершено
преступление, вы вошли в номер к Линде Маршалл. Там никого не было, и по вашим
словам, Линда, вернулась в тот момент, когда вы находились у нее. Уэстон спросил
вас, где была Линда.
Кристина ответила с легким нетерпением в голосе:
— Я ответила, что она ходила купаться.
— Вы сказали не совсем это. Вы не сказали: «Она ходила
купаться», а «Она сказала мне, что ходила купаться.»
— Это одно и то же.
— Нет, и здесь есть одна очень существенная разница! Сама
форма вашего ответа дает некоторые интересные указания о ходе ваших мыслей.
Линда Маршалл входит к себе в пляжном халате и, тем не менее, по какой-то
причине вам не сразу приходит в голову, что она ходила купаться. Что и
доказывает произнесенные вами слова: «Она сказала мне, что ходила купаться.» Я
хотел бы знать, почему вас удивило то, что она вам сказала. Потому ли, что в
поведении ее что-то говорило об обратном? Потому ли, что на ней было что-то надето?
— Можете ли вы мне это объяснить?
