– Прочие врождённые… – Харман запнулся. – В каком смысле?
– Сколько функций ты уже освоил? – поинтересовался маг.
– Пять штук, – ответил девяностодевятилетний.
Одна из них, поисковая, была известна людям испокон веков, ещё трём научила товарищей Сейви; пятую супруг Ады открыл сам.
– Перечисли.
Мужчина возвёл глаза к потолку.
– Поисковая функция, включая хронометр… Ближняя, дальняя, общая сеть и «глотание» – чтение посредством руки.
– Хорошо ли ты разобрался в общей сети, Харман из Ардиса?
– Не совсем.
Мужчину испугали слишком большие потоки информации, слишком широкий «диапазон», как выразилась покойная Сейви.
– А ты уверен, что люди старого образца – настоящие «старомодные» люди, ваши недоделанные, неусовершенствованные предки – владели всем этим добром?
– Ну… я не знаю…
По правде сказать, он об этом и не задумывался.
– Нет, не владели, – бесстрастно изрёк Просперо. – Вы – плод четырёх тысяч лет генно-инженерных забав и нанотехнического монтажа. Как ты обнаружил «глотание»?
– Я просто прикидывал так и этак, тасовал воображаемые квадраты, круги, треугольники, пока не сработало.
– Это ты сказал Аде и остальным, – возразил маг. – Мне-то известно, что это неправда. Как было на самом деле?
– Я увидел код во сне, – признался Харман. Столь непонятным, драгоценным переживанием он и впрямь ни с кем не делился.
– Да, грёзу навеял сам Ариэль, когда иссякло наше терпение. – На тонких губах старика вновь заиграла усмешка. – Разве тебе нелюбопытно, сколько функций носит каждый «старомодный» в своей крови, в клетках тела и мозга?
– М-м-м… больше пяти? – предположил собеседник.
– Сотню, – промолвил Просперо. – Ровно сотню. Мужчина порывисто шагнул к нему.
– Покажи!
Хозяин разрушенного орбитального острова покачал головой:
– Не могу. И не стал бы. Но ты обязательно всё узнаешь по пути.
– Мы едем не в ту сторону, – заметил девяностодевятилетний.
– Что?
– Ты говорил, что Эйфелева дорога доставит нас к началу Атлантической Бреши, на европейское побережье, а вагон плывёт на восток, прочь от Европы.
– У третьей башни повернём на север. А что, не терпится?
– Конечно.
– Напрасно торопишься, – обронил маг. – Обучение произойдёт во время странствия, а не после. О, тебя ожидает преображение из преображений. И будь уверен, тебе бы вряд ли пришёлся по вкусу короткий путь: над ущельями древнего Пакистана, через афганскую пустыню, к югу вдоль Средиземного Бассейна и над болотами Сахары.
– Почему? – поднял брови Харман.
Однажды в обществе Даэмана и Сейви он пролетел на восток над Атлантикой и упомянутыми топями Сахары, а потом пересёк на вездеходе иссохшее дно Средиземного Бассейна. Места знакомые, чего бояться? К тому же мужчине было интересно посмотреть – до сих пор ли над Храмовой горой Иерусалима восходит к небу синий тахионовый луч, заключавший в себе, по словам Сейви, кодированную информацию обо всех её современниках, живших четырнадцать веков назад.
– Калибано вырвались на свободу, – сообщил Просперо.
– Как, они покинули Бассейн?
– Говорю тебе, тварей уже ничто не держит. В мире начинается полный беспредел.
– Тогда куда же мы направляемся?
– Спокойствие, Харман из Ардиса, только спокойствие. Завтра пересечём горный хребет – пожалуй, эта часть путешествия покажется тебе особенно занимательной. Потом направимся в Азию, где ты, возможно, узришь творения великих покойников, и уж тогда – на запад, только на запад. А Брешь подождёт.
– Слишком долго, – посетовал мужчина, расхаживая по комнате. – Слишком долго. Функции не работают, я даже не представляю, как там Ада. Мне нужно назад. Мне нужно вернуться домой.
– Ах вот оно что, тебя интересует: как дела у супруги? – без улыбки спросил маг и указал на красную полосу ткани, расстеленную на красной кушетке. – Возьми посмотри. Но лишь один раз.
Харман нахмурился, повертел повязку в руках.
– Туринская пелена? – Он с удивлением уставился на красную (а не рыжевато-коричневую, как обычно) ткань и странную вышивку из микросхем.
– Существует несметное множество туринских приёмных, устройств, – пояснил седовласый старец. – И столько же пер датчиков информации, сколько людей на свете.
Возлюбленный Ады покачал головой.
– Мне сейчас не до Трои с Агамемноном. Я не в настроении развлекаться.
– Эта пелена не показывает историю Илиона, – произнёс Просперо. – Из неё ты узнаешь судьбу своей милой. Попробуй.
Мужчина откинулся на кушетке, дрожащими руками расправил на лице алую ткань, коснулся вышивки на лбу и закрыл глаза.
45
«Королева Мэб» летела навстречу Земле, а следом тянулся хвост из ядерных вспышек: каждые полминуты корабль выстреливал по ядерной бомбе величиной с банку из-под «кока-колы», сила взрыва толкала буферную плиту обратно к корме тысячефутовой посудины, гигантские поршни и цилиндры в машинном отделении совершали возвратно-поступательные движения и выталкивали новый заряд.
Манмут наблюдал за происходящим по кормовому видеоканалу.
– Если кто-нибудь на Земле ещё не догадывался о нашем приближении, то теперь уже знают все, – поделился он мыслями с Орфу по личному лучу.
Друзья как раз поднимались к носу корабля (а может, и опускались, учитывая завершающую фазу полёта) на самом просторном лифте: впервые за время путешествия их обоих пригласили на мостик.
– По-моему, так и было задумано, – отозвался иониец.
– Похоже. Но не до такой же степени. Утончённее нас только клизма. Это всё равно что открыть в палате для желудочников платный клозет, всё равно что…
– Ближе к делу. Куда ты клонишь? – пророкотал Орфу.
– Слишком уж это всё нарочито, – буркнул маленький европеец. – Слишком броско. Слишком дорого…Дизайн корабля середины двадцатого века, я тебя умоляю! Ядерные бомбы, баночный завод «Кока-Кола» образца тысяча девятьсот пятьдесят девятого года…
– Ну и?– перебил его краб.
Прежде он бы направил на друга по меньшей мере несколько видеокамер и глаз на органических стебельках. К сожалению, их до сих пор не смогли заменить, ведь оптические нервы выгорели дотла.
– Так и тянет предположить, что вместе с нами летят не столь заметные корабли моравеков, использующие технологию невидимости, – передал Манмут.
– И у меня появлялись подобные догадки, – ответил иониец.
