Дула винтовок нехотя опустились, но недовольный ропот не утихал. Старые друзья ещё долго избегали смотреть Аде в глаза, давая понять, что бывшая хозяйка имения исчерпала остатки своего влияния как предводительницы.
И вот теперь, когда Никто улетел на соньере, её сердце обожгло нестерпимое одиночество. Женщина дотронулась до слегка округлившегося живота и подумала: «Маленький человечек, сын или дочь Хармана! Если я совершила ошибку и подвергла тебя опасности, то буду раскаиваться до самой смерти».
– Ада? – окликнул Даэман. – Мы можем потолковать наедине?
Они прошлись до северного частокола, туда, где в прежние дни дышал жаром литейный купол Ханны. Сын Марины рассказал о встрече с постженщиной, которая назвалась Мойрой, но при этом выглядела как молодая Сейви, правда, видел её во время собрания лишь Даэман, всем остальным она отвела глаза.
Кузина медленно покачала головой.
– Всё это бессмыслица. С какой стати постчеловеку являться в теле Сейви, да ещё скрываться от остальных? Как это возможно? И зачем?
– Не знаю, – сказал молодой мужчина.
– Она что-нибудь ещё говорила?
– Обещала после голосования рассказать кое-что про Хармана.
– Ну и?.. – встрепенулась Ада.
Её сердце так тяжело застучало, словно ребёнок зашевелился внутри, не меньше матери желая узнать новости о своём отце.
– И всё, что призрак мне сообщил потом, было: «Запомни, что в Ничьей гробнице Никого больше нет».
Заставив кузена повторить эту фразу дважды, Ада наморщила лоб:
– Опять какая-то ерунда.
– Знаю, – откликнулся Даэман. Вид у него был мрачный, подавленный, плечи ссутулились. – Я пытался разговорить её, но она… просто исчезла. Как будто провалилась.
Супруга Хармана строго, с большим сомнением уставилась на собеседника.
– Ты уверен, что так и было, Даэман? Мы все перетрудились, перенервничали, слишком мало спали… Это привидение точно к тебе приходило?
Мужчина гневно блеснул глазами, однако ничего не ответил.
– "Запомни, что в Ничьей гробнице Никого больше нет", – пробормотала будущая мать и осмотрелась вокруг.
Люди продолжали заниматься ежедневными привычными обязанностями, вот только те, что на собрании голосовали против, держались поодаль от тех, кто был «за», и ни один не хотел общаться с лысым Элианом. Ада едва не расплакалась.
Ни соньер, ни его пилот в тот день так и не вернулись. На другой и на третий – тоже.
Наконец жена Хармана поднялась в небо на шатком плоту в компании Ханны (она управляла машиной) и своего кузена, который отправился на охоту за пределы кольца из войниксов, а заодно хотел посчитать безголовых тварей-убийц. Утро выдалось ясное, без единого облачка, тёплый ветерок предвещал весну… и путешественники отлично различали чудовищ, кишащих внизу, сомкнувших кольцо радиусом в две мили вокруг Ямы.
– Я не очень-то разбираюсь, – прошептала Ада на ухо мужчине, хотя они находились на высоте тысячи футов над войниксами. – Но, кажется, только на том лугу их три-четыре сотни. А сколько всего, по-твоему? Тысяч пятнадцать? Больше?
– Думаю, больше, – спокойно сказал Даэман. – Наверное, тридцать-сорок тысяч.
– И как они не устанут стоять на месте? – спросила будущая мать. – Им что, не нужно ни есть, ни пить?
– Похоже, что не нужно, – отозвался кузен. – В те дни, когда мы принимали войниксов за слуг, ты видела, чтобы хоть один из них уставал, или ел, или пил? Я – нет.
Ада ничего не ответила. Те времена ушли в далёкое прошлое, о котором не стоило и вспоминать, хотя закончились они чуть менее года назад.
– Полсотни тысяч, – пробормотал сын Марины. – И это только сейчас. А они прибывают по факсу каждый день.
Ханна повела небесный плот на запад, на поиски дичи и свежего мяса.
На четвёртый день детёныш Сетебоса в Яме достиг размеров годовалого телёнка – если возможно представить себе телёнка в виде пульсирующего серого мозга с жёлтыми глазками, разевающимися ротовыми щелями и уймой розовых трёхпалых ладошек на серых стеблях.
– Мамочка, мамуля, – шептала эта тварь в голове Ады, во всех головах, – мне пора выходить. Эта ямка слишком тесная, а я так хочу кушать, что больше не могу терпеть.
Ранним вечером, за час до наступления сумерек и долгой, кромешной зимней ночи, у Ямы собралась группа людей. Мужчины и женщины по-прежнему жались поближе к тем, с кем одинаково голосовали по поводу соньера. Никто из колонистов теперь не расставался с дротиковой винтовкой, а самострелы держали под рукой на всякий случай.
Касман, Каман, Греоджи и Эдида целились в чудовище-переростка. Остальные стояли рядом.
– Ханна, – спросила супруга Хармана, – как там небесный плот, его нагрузили припасами?
– Да, – подтвердила подруга, – ящики с самым необходимым уже на борту, и ещё хватит места для десяти человек. А потом можно будет сажать по четырнадцать пассажиров.
– Ну и сколько времени уйдёт на то, чтобы доставить людей на остров и распаковать вещи? – осведомилась Ада.
– Сорок две минуты, – ответил ей Ламан, потирая обрубки искалеченных пальцев на правой руке. – Тридцать пять – на одних людей.
– Плоховато, – нахмурилась будущая мать.
Ханна шагнула к огню, который постоянно горел у Ямы.
– Дорога на остров занимает четверть часа в один конец. Машина не может лететь быстрее.
– А соньер добрался бы меньше чем за минуту, – вмешался Лоэс, один из самых вспыльчивых членов общины. – Минут через десять мы все были бы на месте.
– Но у нас нет соньера, – бесцветным голосом произнесла бывшая хозяйка особняка и невольно покосилась на юго-запад: там, за рекой, в гуще лесов поджидали своего часа пятьдесят тысяч войниксов.
Никто был прав. Даже если перенести всех людей на остров, серые твари нагрянут через несколько часов или даже минут. Несмотря на то что факс-узел Ардиса по-прежнему не работал (двое дежурных проверяли его днём и ночью), войниксы как-то ухитрялись факсовать. Похоже, поняла Ада, колонистам уже нигде не укрыться от горбатых убийц.
– Давайте займёмся ужином! – воскликнула она, заглушая тягучий холодный голос отродья Сетебоса, опять пронизавший головы всех присутствующих:
– Мамуля, папуля, мне пора выходить. Откройте решётку, папуля, мамуля, не то я сам управлюсь. Я уже сильный. И очень голодный. Мы скоро встретимся.
Греоджи, Даэман, Ханна, Элиан, Боман, Эдида и Ада просидели за разговорами до поздней ночи. Над их головами, как и всегда, безмолвно вращались экваториальное и полярное кольца. Большая Медведица низко висела над северным горизонтом. Лунный серп выглядел маленьким, как белая лунка на ногте.
– Думаю, завтра на рассвете мы позабудем затею с островом и начнём эвакуировать людей на Золотые Ворота Мачу-Пикчу, – сказала супруга Хармана. – Надо было так и сделать недели назад.
