Чёрный ревущий циклон окутывал тело, а прочие боги тупо стояли, разинув рты; голова Ареса продолжала визжать, даже когда клинок Ахиллеса уже отсёк её от шеи.
Перепуганный, но убийственно владеющий обеими руками Гермес поднял второе копьё. Герой метнулся так быстро, что всем почудилось: телепортировался; ухватил сияющую пику и рванул на себя. Гермес попытался отнять оружие. Аид рубанул мечом на уровне колен кратковечного, но тот подскочил в высоту, избежав удара расплывшейся в воздухе тёмной карбоновой стали.
Потеряв копьё, бог отпрянул назад и попытался квитироваться.
Моравеки раскинули вокруг сражающихся особое поле. Никто не мог улизнуть, пока не закончится битва. Гермес выхватил кривой и жуткий клинок. Ахиллес рассёк у локтя его руку, и кисть, по прежнему сжимающая меч, упала на жирную красную землю
– Пощады! – крикнул бессмертный, кинувшись на колени и обнимая врага за талию. – Пощады, умоляю!
– Не дождёшься, – процедил Пелид, после чего разрубил бога на кучу дрожащих, окровавленных кусков.
Аид попятился; его багровые очи наполнились ужасом.
А между тем олимпийцы квитировались в ловушку сотнями. Ими занимались Гектор с троянскими полководцами, верные лидонцы Ахилла и прочие греческие воины. Защитное поле моравеков не позволяло квитнуться наружу. Впервые на чьей-либо памяти боги, полубоги, герои и смертные, ходячие легенды и рядовой состав бились, можно сказать, почти на равных.
И тут Аид переместился в Медленное Время.
Планета перестала вращаться. Воздух сгустился. Волны застыли круто изогнувшись над каменистым берегом. Небесные замерли на лету. Повелитель мёртвых тяжело отдувался, содрогаясь всем телом. К счастью для него, никто из кратковечных не мог повторить этого фокуса.
Но Ахиллес проскочил вслед за ним.
– Это… не… возможно… – прохрипел Аид в тягучей, точно сахарный сироп, атмосфере.
– Умри, Смерть! – рявкнул мужеубийца и проткнул отцовским копьём олимпийское горло под чёрными, изящно изогнутыми пластинами шлема.
Золотая струя ихора медленно хлынула в воздух.
Отшвырнув разукрашенный чёрный щит, сын Пелея пробил клинком живот и позвоночник Аида. Уже расставаясь с жизнью, бог успел нанести удар, который свалил бы в море могучий скалистый утёс. Угольное лезвие чиркнуло по груди героя и безобидно скользнуло в сторону. Мужеубийце не суждено было пасть от руки олимпийца – ни в тот, ни в иной день. А вот властителя мёртвых душ ожидала гибель, пусть и совсем недолгая по человеческим меркам. Он тяжко рухнул на землю, и чёрные точки окутали тело, пока оно не исчезло в ониксовом урагане.
Манипулируя незнакомой нанотехнологией без всякого сознательного усилия, терзая уже покорёженные квантовые поля вероятностей, быстроногий молниеносно покинул Медленное Время, чтобы влиться в битву. Зевс ухитрился оставить поле сражения. Прочие олимпийцы бежали, от страха забыв поднять за собой эгиды. Магия моравеков, накачанная в кровь поутру, позволила Ахиллесу пробить их слабые энергетические щиты, чтоб устремиться в погоню по склонам Олимпа.
Тогда-то он и начал рубить богов и богинь по-настоящему.
Но это было в первые дни войны. Сегодня, после погребального обряда, бессмертные не желают спускаться для битвы.
Гектор исчез, на троянской стороне фронта стоит тишина. Мужеубийца совещается с ахейскими капитанами, а также со знатоками артиллерии от моравеков, обсуждая план скорой атаки на Олимп.
Замысел прост. Ядерные и энергетические орудия моравеков активируют эгиду на склоне у подножия. Пелид и пять сотен лучших военачальников на тридцати транспортных шершнях пробиваются сквозь силовой щит примерно в тысяче лиг позади вулкана, устремляются к вершине и подпускают бессмертным «красного петуха». Тех из ахейцев, кто ранен или опасается драться с богами в самом логове Громовержца, шершни умчат обратно, как только исчезнет элемент неожиданности. Ахилл собирается оставаться, пока не обратит вершину Олимпа в пустынный склеп, а беломраморные храмы и жилища бессмертных – в горелые руины. В конце концов, когда-то, разгневавшись, Геракл в одиночку сокрушил крепкие стены Трои и взял город голыми руками. С какой же стати вулкан должен быть неприкосновенным?
Всё утро мужеубийца ждал, что Агамемнон и его простоватый братец заявятся во главе оравы своих приспешников, чтобы вернуть себе власть над аргивской армией, снова втянуть людей в борьбу с такими же смертными и опять подружиться с коварными, кровожадными богами. Но до сих пор бывший главнокомандующий со взором собаки и сердцем оленя ещё не показывался на глаза. Ахиллес не сомневается: весть о безжизненных городах – всего лишь уловка, чтобы подстрекнуть растревоженных и трусливых данайцев к мятежу. Быстроногий уже решил прикончить царя при первой попытке восстания. Его, рыжебородого юнца Менелая и любого, кто посмеет пойти за Атридами.
В общем, когда центурион-лидер Меп Эхуу, роквек, ответственный за артиллерию и энергетическую бомбардировку, отрывает взгляд от карты, которую они совместно изучают в ставке, и объявляет, что его бинокулярное зрение различило армию странного вида, возникшую из Дыры со стороны Илиона, Пелид не удивляется.
Впрочем, несколько минут спустя он всё-таки разевает рот, когда Одиссей – самый зоркий среди командиров, собравшихся под хлопающим шёлковым навесом, – вдруг произносит:
– Это женщины. Троянки.
– Хочешь сказать, амазонки? – переспрашивает Ахилл, выступая на солнечный свет.
Час назад Антилох, сын речистого Нестора, старый друг быстроногого по бесчисленным схваткам, примчался на колеснице в ахейский стан, рассказывая всем и каждому о приезде тринадцати троянок и клятве Пентесилеи вызывать Пелида на поединок и прикончить его ещё до захода солнца.
Мужеубийца легко рассмеялся тогда, обнажив безукоризненные зубы. Можно подумать, он для того воевал десять лет, одержав победу над десятью тысячами троянцев и дюжинами богов, чтобы сдрейфить перед пустыми угрозами женщины.
Лаэртид качает головой.
– Их около двух сотен, и все в дурно пригнанных доспехах, сын Пелея. Амазонки здесь ни при чём. Бабы слишком толстые, низкорослые и старые, кое-кто – почти калеки.
– Изо дня в день, – кисло ворчит Диомед, сын Тидея, владыка Аргоса, – нас тянет всё глубже в бездну безумия.
Тевкр, искусный лучник и сводный брат Большого Аякса говорит:
– Не выставить ли пикеты, благородный Ахилл? Задержать этих бабищ, выбить у них дурь из голов, да и выдворить вон – мол, шагом марш обратно за прялки?
– Нет, – веско роняет быстроногий. – Пойдём и встретимся с ними лично. Ведь это первые женщины, дерзнувшие явиться через Дыру к Олимпу и нашему лагерю.
– Может, они разыскивают Энея и прочих троянских супругов, разбивших свой стан в нескольких лигах от нас? – предполагает Большой Аякс Теламонид, предводитель армии салмитов – той, что поддерживала левый фланг мирмидонцев этим ранним марсианским утром.
