Книга Олимп, страница 4. Автор книги Дэн Симмонс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Олимп»

Cтраница 4

Больная рука снова заныла: кости не желали правильно срастаться, невзирая на старания прославленного целителя Асклепия. В сырые, промозглые дни вроде этого перелом серьёзно беспокоил воина, однако Менелай удержался, не стал потирать больное место на виду у тех, кто проносил мимо греческих посланников смертное ложе Париса.

Обвитый покровом, усыпанный локонами гроб опускают на подготовленный для костра деревянный сруб, расположенный в точности под смотровой площадкой Святилища Зевса. Колонна пехотинцев останавливается. Женщины прекращают выть и причитать. В неожиданно упавшей тишине Атриду отчётливо слышно, как тяжко дышат кони – и как один из них пускает горячую струю на камень. Гелен, главный мужчина-пророк Илиона и советник Приама, провозглашает с храмовой стены короткую хвалебную речь, но её заглушает ветер, внезапно налетевший с моря подобно холодному, неодобрительному дыханию богов. Провидец вручает церемониальный нож царю, почти облысевшему, но всё ещё сохранившему за ушами немного длинных седых волос – видимо, для таких вот торжественных случаев. Острым словно бритва лезвием Приам отсекает белую прядь, и раб, много лет прослуживший в доме Париса, ловит её в золотую чашу. Приам протягивает нож Елене. Женщина смотрит на нож долгим, изучающим взглядом, словно прикидывая, не вонзить ли отточенное лезвие себе в грудь. (У Менелая перехватывает дыхание: с этой мерзавки станется лишить его столь близкой и желанной мести.) Затем Елена вдруг подхватывает долгий иссиня-чёрный локон и отсекает кончик. Тот плавно летит в золотую чашу, и раб шагает к безумной Кассандре, одной из многих дочерей Приама.

Несмотря на трудности и опасности, сопряжённые с доставкой дров со склонов Иды, сруб удался на славу. Пусть и не сотня с каждой стороны, как делали прежде – иначе людям ни поместиться бы на площади, – а всего лишь тридцать, зато гораздо выше обычного, почти до смотрового балкона. Наверх ведут широкие ступени, каждая из которых представляет эй отдельную платформу. Внушительную кучу дров скрепляют и поддерживают крепкие брусья из дворца, принадлежавшего покойному.

Могучие товарищи поднимают гроб на маленькую площадку на вершине сруба. Гектор ожидает у подножия широкой лестницы.

Мужчины, привыкшие участвовать и в бойнях, и в жертвоприношениях – а в конце концов, усмехается про себя Менелай, какая между ними разница? – быстро и ловко перерезают шеи овцам, сцеживают кровь в церемониальные чаши снимают шкуры и обдирают жир. В него-то и заворачивают мертвеца, будто кусок подгорелого мяса в мягкий хлеб.

Освежеванных животных относят на самый верх и кладут подле мертвого тела. Из храма появляются непорочные девы в полном церемониальном облачении, с опущенными на лица покрывалами. Девушкам не полагается приближаться к срубу – они лишь подают бывшим телохранителям Париса двуручные кувшины с маслом и мёдом. Воины поднимаются по ступеням и с великой осторожностью опускают сосуды у гроба.

Из десяти любимых жеребцов Париса отбираются лучшие четверо, и Гектор широким ножом покойного брата перерезает им глотки, двигаясь так стремительно, что даже эти умные, отважные прекрасно обученные животные не успевают отреагировать.

Сам Ахилл, с невероятным усердием и нечеловеческой силой, забрасывает огромных жеребцов одного за другим на высокую деревянную пирамиду. Бывший слуга Париса выводит на свободное место любимых хозяйских псов. Гектор поочерёдно поглаживает их и чешет за ушами. Потом задумывается, будто припомнив, как часто видел брата кормящим преданных собак со своего стола или охотящимся с ними в горах и на болотах.

Затем выбирает парочку и кивает рабам, чтобы увели остальных. С минуту он ласково треплет каждого пса по загривку, словно желая угостить лакомой косточкой, а после – широким свирепым взмахом клинка чуть ли не отсекает голову от тела. Трупы собак он лично кидает на сруб, и те приземляются намного выше мёртвых коней, почти у гроба.

А вот теперь – сюрприз.

Десять меднодоспешных троянцев и десять меднодоспешных ахейских копьеносцев вручную выкатывают запряжённую людьми телегу. На ней стоит клетка. В клетке находится бог.

3

Кассандра наблюдала за погребальным обрядом с высокого смотрового балкона храма Зевса, и её всё сильнее захлёстывало чувство обречённости. Когда же на главную площадь Илиона выехала телега, запряжённая не быками и не лошадьми, а восемью отборными троянскими солдатами, телега, единственную поклажу которой составляла клетка с осуждённым на смерть олимпийцем, дочь Приама едва не упала в обморок.

Елена, её греческая подруга, вместе с Парисом накликавшая на город все эти бедствия, подхватила девушку за локоть и быстро спросила:

– Что такое?

– Это безумие, – прошептала Кассандра, прислоняясь к мраморной стене.

Что именно имелось в виду – её ли собственное помешательство, полоумие тех, кто посмел поднять руку на бессмертного, или сумасшествие всего происходящего, – Елена так и не поняла. Впрочем, едва ли сама провидица это знала.

Пленённого бога, упрятанного не только за стальную решётку приколоченную к телеге, но и в незримый силовой кокон моравеков, г звали Дионисием или Дионисом. Сын Громовержца и Семелы, он покровительствовал пьянству, сексу и разнузданному насилию. Кассандра, с детства поклонявшаяся убийце Париса Аполлону, тем не менее не раз общалась, и довольно близко, с этим единственным божеством, умудрившимся за время войны угодить в плен. Бедолагу скрутил в бою Ахиллес, магия моравеков не позволила побеждённому квитироваться, коварный Одиссей убедил его сдаться подобру-поздорову, а роквеки упекли под ИЙ энергетический заслон, который мерцал я колыхался вокруг будущей жертвы подобно жарким волнам полуденного воздуха в разгар лета.

Для бессмертного Дионис выглядел несолидно: жалких шесть футов роста, бледная кожа, пухлые даже по человеческим меркам формы, копна каштаново-золотистых кудрей и жидкая щетина на подбородке, словно у прыщавого подростка.

Телега остановилась у подножия лестниц и Гектор отпер клетку, потянулся сквозь полупроницаемое ситовое поле и вытащил узника. Ахиллес тут же опустил тяжёлую длань на шею коротышки.

– Деицид – прошептала Кассандра. – Богоубийство. Безумие и деицид.

Елена, Приам, Андромаха и прочие на балконе пропустили ее слова мимо ушей. Все взгляды были прикованы к побелевшему кА полотно олимпийцу и двум статным, закованным в бронзу смертным.

Если беспомощный лепет гадателя Гелена потонул в дыхании ветра и ропоте толпы, то голос Гектора зычно прокатился над заполненной людьми площадью, отдавшись эхом от высолен и стен Илиона; пожалуй, он ясно прогремел даже на вершине Иды, темневшей во многих лигах от города, на востоке.

– Возлюбленный брат Парис, мы собрались здесь, чтобы сказать тебе прощай – да так, чтобы ты услышал нас даже там, куда ушел в глубинах Обители Смерти. Прими этот сладкий мёд, лучшее масло, твоих любимых коней, самых верный собак. И наконец, я жертвую тебе вот этого бога, Зевсова сына, сало которого раскормит голодное пламя, ускорив твой переход в Аид! – произнёс герой, доставая из ножен меч.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация