– Нет во мне ничего особенного!
В тёмных глазах Петира плясали огни фонарей, мерцающих в коридоре.
– Нет есть, хочешь ты этого или не хочешь. Ты – часть Ардиса. И для многих из нас – живое воплощение здешней земли.
Можешь не соглашаться, но мы по-прежнему живём у тебя в гостях. Как бы ни обернулось дело, люди ждут твоего решения, и вовсе не потому, что много месяцев Харман был настоящим вождём среди нас. И к тому же в Ардисе ты единственная беременная дама.
Не найдя, что ему возразить, женщина позволила отвести себя в спальню.
Ада понимала, что просто должна уснуть (если хочет принести хоть какую-то пользу и себе, и колонии), но сон бежал от неё. Оставалось лишь волноваться о надежности укреплений и размышлять о Хармане. Где он? Жив ли? Невредим ли? А если да, то вернётся ли?
Она уже решилась, едва минует угроза очередного нападения, улететь к Золотым Воротам на Мачу-Пикчу (пусть только посмеет кто-нибудь возразить!) и отыскать своего любимого, своего супруга, даже если это будет последний поступок в жизни.
Хозяйка Ардис-холла поднялась в темноте, подошла к комоду и, достав из ящика туринскую пелену, вернулась на кровать. Не то чтобы женщине очень уж не терпелось испробовать новую функцию: образ умирающего человека из башни, его видящий взгляд ещё холодил ей кожу. А всё-таки хотелось понаблюдать за древним городом в осаде, за осадой чьего-то родного дома. Возможно, это подарит ей какую-то надежду?
Ада откинулась, положила пелену с микросхемами на лоб и закрыла глаза.
В Илионе утро. Елена Троянская вступает в главную залу временного дворца Приама (бывшего их с Парисом особняка) и спешит присоединиться к ясновидящей Кассандре, Андромахе, Герофиле и великанше-рабыне с острова Лесбос по имени Гипсипила: женщины стоят слева и чуть позади царского трона, среди других знатных дам.
Супруга Гектора сердито сверкает глазами.
– Мы уже посылали служанок на поиски, – шипит она. – Где ты была?
Елена как раз успела принять омовение и облачиться в чистую одежду после того, как улизнула от Менелая и бросила Хокенберри умирать одного в башне.
– Да так, гуляла, – шепчет она в ответ.
– Она гуляла, – отзывается прекрасная дочь Приама хмельным голосом, который часто сопровождал её трансы. Блондинка подмигивает. – Гуляла… с ножом в руке, дорогая? Ты хоть лезвие-то обтёрла?
Андромаха шикает на Кассандру и еле заметно кивает Гипсипиле. Рабыня склоняется над провидицей и крепко сжимает её руку, впившись пальцами в бледную плоть. Девушка морщится от боли, но тут же безмятежно улыбается.
«Всё-таки нам придётся её прикончить», – мелькает в голове Елены. Кажется, миновали месяцы с тех пор, как она в последний раз видела двух уцелевших подруг по тайному обществу Троянок, а в самом деле всего лишь сутки назад они распрощались, и Менелай похитил её. Четвёртая выжившая, Герофила, тоже здесь, но взгляд у жрицы отсутствующий; прошедшие восемь месяцев состарили «возлюбленную Геры» лет на двадцать. «А ведь её дни сочтены, – смекает Елена. – Как и у Приама».
Возвращаясь мыслями ко внутренней политике Илиона, виновница троянской осады удивляется, как это Андромаха терпит Кассандру в живых? Стоит царю и прочим разведать их тайну – узнать, что первенец Гектора Астианакс ещё жив и что его мнимая смерть была подстроена, дабы развязать войну с Олимпом, обманщицу-мать растерзают на мелкие кусочки. Сам же Гектор и растерзает.
«Кстати, где он?» Дочь Зевса вдруг понимает, кого все так терпеливо дожидаются.
Она уже хочет шепнуть свой вопрос Андромахе, но тут в окружении дюжины капитанов и ближайших друзей появляется благородный Приамид. И хотя престарелый правитель города восседает на троне (а рядом пустеет престол Гекубы), все понимают: вошёл настоящий царь. Копейщики с красными хвостами на шлемах вытягиваются по струнке, приосаниваются утомлённые полководцы в запылённых и залитых кровью доспехах, и даже знатные дамы поднимают подбородки. «Пришёл».
Десять лет Елена восторгалась его харизмой, тянулась к прославленному герою, точно цветок навстречу яркому солнцу, и всё-таки снова, в десятитысячный раз, не может удержать громкого биения сердца, едва он заходит в залу – божественный Гектор, сын Приама, истинный полководец, надежда и опора Илиона.
Мужчина явно только что из постели, а не с поля сражения: лицо умытое, боевые доспехи начищены, даже волосы свежевымыты и завиты, но его измождённый вид говорит о неизжитой душевной боли.
Поприветствовав венценосного отца, Гектор запросто усаживается на трон покойной матери. Верные полководцы встают за спинкой престола.
– Доложите обстановку, – изрекает Приамид.
Деифоб, его брат, чьё лицо забрызгано кровью после ночного боя, старательно делает вид, будто бы обращается к седому царю, хотя в действительности говорит он только для Гектора:
– Стена и Скейские ворота в безопасности. Внезапное нападение Агамемнона застало нас врасплох, поскольку наши отборные силы ещё оставались в Дыре, воюя с богами, но к рассвету мы всё-таки оттеснили ахейцев обратно к их чёрным судам.
– А что же, небесная Дыра захлопнулась? – уточняет Гектор.
– Исчезла, – подтверждает брат.
– И все наши люди успели оттуда выбраться до закрытия? Деифоб косится на одного из воевод и получает еле приметный знак.
– Мы полагаем, что да. Правда, в сумятице, когда тысячи бойцов отступали через Дыру, моравеки проносились над головами на летучих машинах, а вероломный Агамемнон решил коварно напасть, многие лучшие ратники пали у городской стены, оказавшись зажатыми между аргивским воинством и нашими же лучниками. Но мы уверены, что за пределами чудесного портала не осталось ни единой души. За исключением Ахиллеса.
– Пелид не вернулся? – вскидывается муж Андромахи. Полководец кивает.
– Расправившись с отрядом доблестных амазонок, быстроногий не пожелал двинуться с места. Прочие ахейские князья и повелители бежали к своим ставкам.
– Пентесилея мертва? – произносит Гектор.
Так, значит, примечает Елена, величайший из сыновей Приама ни с кем не общался более двадцати часов, пытаясь примириться с горькой и невероятной мыслью о том, что битва с Олимпом завершилась.
– Пентесилея, Клония, Бремуза, Евандра, Термодоя, Алки-бия, Дериона… Все тринадцать амазонок сложили головы, господин.
– А что же боги? – вопрошает Гектор.
– Яростно бьются между собой, – отвечает Деифоб. – Совсем как прежде… Когда мы ещё не сражались с ними.
– И сколько их тут? – осведомляется Приамид.
– Афина и Гера – главные союзники и покровители ахейцев. Кроме того, этой ночью на бранном поле видели Посейдона, Аида и ещё дюжину разгневанных бессмертных: они понукали ахейские орды, осыпая город яркими стрелами молний.
Старый Приам прочищает горло.
