– Сверху снова передают: на этот раз в нашу сторону идет афганец без оружия. До него метров двести.
Через какое-то время из-за сопки вышел афганец и направился в сторону боевых машин. Он осторожно подошел к ротному, шагах в двух остановился и поздоровался на вполне сносном русском.
– Откуда знаешь русский? – спросил у него Куликов.
– До войны в Душанбе учился. Очень красивый город. Сейчас мне нужен русский начальник.
– Ну я начальник, – ответил ротный.
Афганец на этот раз более пристально посмотрел на погоны командира, по всей видимости, рассмотрел звездочки и успокоился, поняв, что «шурави» его не разыгрывает.
– Я главарь банды, – начал он разговор. – У меня 20 человек с оружием. Мои люди вон в том кишлаке, – и он показал рукой на правый от разведчиков кишлак. – Они с прошлой осени с русскими не воюют, у нас с ними мир. Ваши нам давали патроны, и мы воевали с бандой, которая живет в соседнем кишлаке, но у них больше вооруженных людей. У нас почти закончились патроны и нам стало тяжело с ними воевать. Нам нужны патроны, – настойчиво повторял афганец.
– Командир, это, наверное, банда из «договорного кишлака», и она оказывала нашим содействие, – вмешался в разговор только что подошедший Кибиткин.
Где-то года за четыре до вывода войск в разных районах страны (а точнее там, где лучше работали люди разных советских представительств, в том числе и армии) появились «договорные» районы, кишлаки и банды. Велась серьезная работа по сближению с местными полевыми командирами. Приходилось встречаться, разговаривать, кое-что обещать. Даже шли на условия: «шурави» не обращают внимания на то, что те торгуют с Ираном и Пакистаном и что везут оттуда (разумеется, кроме оружия), а моджахеды не предпринимают действий против советских войск. Наиболее лояльным полевым командирам даже помогали оружием и боеприпасами: конечно, тем, которое было захвачено в бою, – и не вмешивались, когда они воевали между собой за влияние в данном районе. По всей видимости, от этих договоренностей был какой-то толк: иначе зачем бы огород городить?
– А может, и врет, – тихонько сказал ротный.
– Не должен! – поддержал афганца старлей.
– Нам бы побольше патронов для пулемета… – канючил гость.
– А наши патроны для ваших «Калашниковых» не подойдут! – отбивался от навязчивого афганца ротный. – Ладно, дам тебе пару сотен патронов для пулемета и две красные ракеты… Ракеты на всякий случай, для проверки его лояльности, – шепнул он Кибиткину, а затем снова повернулся к афганцу: – Слушай внимательно, когда банда из соседнего кишлака пойдет на вас войной, ты запустишь ее вверх. Понял?
– Ну конечно, понял! – обрадовался такому повороту афганец.
– Мы по этой ракете будем видеть где вы, а где они, – добавил ротный.
– Катта рахмат! [35] – поблагодарил офицеров мужчина.
– Ты узбек? – спросил старлей.
– Да, узбек, у меня родственники по жене еще остались в Узбекистане.
Получив свое, афганец как-то быстро исчез в лощине, будто его здесь и не было.
– Надо доложить Шабунову о полученной информации, – сказал ротный вслух.
– Особо себя не успокаивай мимолетной встречей, – ответил ему по рации начальник разведки.
«И на том спасибо», – подумали офицеры. В феврале темнеет рано, тем более при наличии по соседству горного массива. Ротный еще раз поднялся на господствующую высоту, обошел позиции взводов и критично осмотрел их со стороны. Офицерам он рассказал о задуманной затее с афганцем, затем перешел на соседнюю высотку. Там тоже был порядок.
– Вот даже и придраться не к чему! – смеясь, сказал ротный.
– Придраться ко всему можно, – отшутился Вакулич и добавил: – Милиционер к телеграфному столбу может придраться.
Послышался тихий смех бойцов, которые находились поблизости от офицеров.
– Ночью будет холодно, грейтесь без особого шума. Ночи стоят безветренные, шум, уходя вниз, далеко слышен, – предупредил командир.
Пока он спускался с высоты, стало уже совсем темно. Механикам-водителям ротный приказал на малых оборотах, чтобы было меньше шума, перегнать три боевые машины на новые позиции, и расположить их между двумя сопками по направлению на кишлаки. По рации он связался с Кибиткиным и попросил выделить двух наводчиков-операторов. Связист с переносной рацией неотступно следовал за ротным и поочередно вызывал на связь то одну группу, то другую.
– За работой время проходит быстрее, и народ в напряжении, – сказал ротный, обращаясь к связисту.
– Так точно, товарищ капитан, – согласился с командиром радист.
– А вот сейчас и перекусить не мешало бы, – громко сказал ротный и зашагал к машинам.
Механики-водители уже потрошили сухие пайки. Увидев командира, кто-то из механиков пригласил его на ужин.
– Не откажемся, – обращаясь к связисту, сказал капитан.
За ужином один из солдат спросил у ротного:
– А как долго мы будем здесь торчать?
– Ну, во-первых, мы здесь не для того, чтобы торчать, а для того, чтобы обезопасить вывод колонн, идущих к нашей границе. А будем мы здесь, пока не пройдет наша дивизия, – пояснил ротный.
– А как долго будут идти войска? – не отставал солдат.
– Сегодня прошло две колонны. Завтра пойдет основная масса, и наша дивизия тоже.
– А бригада, которая стоит в Кандагаре [36] , тоже этим маршрутом пойдет?
– Нет, она пойдет на Шиндант и далее на Термез. Тем же маршрутом пойдет и мотострелковая дивизия, – объяснял ротный любопытному солдату.
– Жаль, а там у меня в десантно-штурмовом батальоне братишка старший служит.
– Увидитесь с ним в Термезе, – успокоил гвардейца ротный.
– А до перевала Саланг отсюда далеко?
– Отсюда, наверное, километров восемьдесят будет, – ответил командир. – Этот тоннель на перевале строили наши инженеры…
За беседой незаметно прошел ужин. Ротный со связистом направились дальше к машинам. Только они отошли несколько десятков метров, как в направлении кишлаков послышалась стрельба. Пришлось вернуться к боевым машинам. Сверху тоже доложили, что наблюдают стрельбу. «Конечно, им с высоты виднее!» – мысленно сказал себе командир. Стрельба стала усиливаться. В небе стали появляться редкие трассирующие пули. «Наши», – подумал ротный и усмехнулся.
– Ракета! – вскрикнул кто-то рядом.
Ракета красного цвета высоко взметнулась в небо и на какое-то время стало светлее. На миг ближайшие дома правого кишлака как будто окрасились в красный цвет. Бой проходил где-то ближе к окраине правого кишлака. Ротный немного подумал, оценивая обстановку, приказал механикам заводить машины и сел в первую машину. Механик медленно тронул машину вперед, а за ним последовали и две другие. На малой скорости (местность была совсем незнакомая) проехали метров семьсот и остановились, построив машины в линию на сокращенном расстоянии. Ротный слегка приоткрыл люк, осмотрелся, по редким трассерам определил, где «чужая» банда, скомандовал «Огонь!» и выстрелил первым, показывая направление стрельбы. Трассеры 30-миллиметровых снарядов прошивали темень и яркими вспышками указывали места взрывов. Двух десятков очередей было вполне достаточно, чтобы банда прекратила стрельбу. Для убедительности в том же направлении постреляли из спаренных пулеметов. Во время стрельбы ротного вызвал на связь Шабунов и поинтересовался обстановкой.
