В разведке не было никаких разногласий в оценке состояния дел в соцстранах и прогнозах на будущее. Ежегодно в Москве собирались руководители представительств КГБ в соцстранах и проводили «сверку часов», обменивались новыми данными «о подрывных действиях противника», делились опытом работы. Комитет государственной безопасности однозначно давал знать политическому руководству страны, что дела в стане союзников идут из года в год все хуже и хуже, что нарастает опасность для наших отношений. 6 декабря 1977 г. я записал применительно к Польше: «Укрепление класса кулачества, переход в частную собственность городской торговли, развитие капитализма в промышленности закладывают базу для антисоциалистических сил. При польском антирусском национализме, при всесильном духовенстве во главе с кардиналом Вышинским, при разладе в руководстве ПОРП и правительстве Польши нам остается только ждать даты внутреннего взрыва и гадать о формах, в которых он произойдет, но при нынешнем ходе событий он неизбежен… Мы давно трубим «подъем!», но все спят».
Не было никаких сил докричаться до наших вождей. Каждый год во время отдыха Л. И. Брежнева в Крыму, в «Нижней Ореанде», к нему приезжали по очереди руководители братских партий, вроде чтобы в неофициальной обстановке поговорить начистоту о всех накопившихся проблемах. Но на деле гости Брежнева старались приукрасить обстановку в своих странах, срезать острые углы, выцыганить еще какую-нибудь помощь. В порядке подготовки генерального к таким встречам разведке иногда поручали дать оценку ситуации и прогноз ее развития. Наши документы, как уже говорилось, были окрашены колером озабоченности. В 1980 году в Крым приезжал Э. Терек, в беседе с которым Брежнев, судя по записи, использовал многие данные из материалов разведки и пробовал вести разговор «нажимисто», как любил говаривать А. А. Громыко. Терек всполошился не на шутку, стал энергично опровергать приведенные данные и оценки, доказывать, что некоторые советские люди, работающие в Польше, дают искаженную картину действительности, клевещут и т. д. Брежнев дал ход назад, сделал вид, что принял за чистую монету объяснения Терека, и предложил ему остаться на несколько дней для отдыха в Крыму. Тот успокоился и остался, только отдохнуть ему уже не довелось. Буквально через считанные дни начались массовые забастовки, он был вынужден срочно вернуться в Варшаву и через несколько недель подать в отставку под давлением событий. Начался десятилетний период нестабильности в Польше, завершившийся разрушением псевдосоциалистической системы.
После того как рухнула вся система Варшавского Договора и прекратило свое существование социалистическое содружество, американский журнал «Тайм» поместил довольно едкое замечание о том, что-де социализм разрушался в Польше 10 лет, в Венгрии – 10 месяцев, в ГДР – 10 недель, в Чехословакии – 10 дней, в Румынии – 10 часов.
Драматические последствия политической близорукости тогда еще для многих не казались неотвратимыми. Сам Брежнев купался в тепле искусственно создававшейся атмосферы культа личности. Руководители правящих партий соцстран прекрасно изучили слабости советского лидера, его болезненную склонность к наградам, своеобразную орденоманию. Они научились «бандитски злоупотреблять плаксивой добротой» Леонида Ильича. В конце 1976 года, когда приближалось его 70-летие, отмечавшееся 19 декабря, по инициативе Густава Гусака началось массовое награждение Брежнева высшими орденами социалистических стран, присвоение ему званий национальных героев и пр. В Москву якобы на Рождество съехались все первые лица из социалистических стран, произносили слащавые, неискренние речи. День за днем телевидение передавало эти стандартные сцены, которые вызывали зевоту и досаду. В другой раз застрельщиком такой же очередной кампании мог выступить Т. Живков, и снова начиналась наградная метель, которая слепила глаза как руководителям, так и многим людям, ум и сердца которых не были защищены должным образом от разрушительного воздействия средств массовой информации.
Потом, когда началась эра «всемирного потопа» для социализма, многие искренние его сторонники спрашивали меня, где, мол, была разведка. Надеюсь, что в какой-то мере я ответил им на этот вопрос тогда честно, и теперь свидетельствую письменно.
Мне прочно врезались в память слова Омара Торрихоса, сказавшего о Брежневе: «Ваш лидер заснул за рулем, не сняв ноги с тормозной педали, а вы, вместо того чтобы вытащить его из кабины или разбудить, прикладываете палец к губам и шепчете «тс-с-с», призывая к тишине». Он не мог найти убедительный ответ на вопрос, почему 270-миллионный великий народ терпел столько лет лидерство столь заурядного, бесцветного руководителя. Любопытно, что генерал не верил и другим руководителям социалистических государств. Он считал, что нынешнее поколение совершенно не готово к глубокому восприятию и практическому усвоению коммунистических идей. Веря в конечное торжество социалистических начал в жизни человечества, он категорически заявлял, что сейчас «верить в коммунизм и проповедовать коммунистические убеждения – все равно что надеть чистое белье и платье, не побывав перед этим в бане». Жизнь во многом подтвердила его слова.
В хлопотах и заботах шло время. Подступил критический период для СССР и для той модели социализма, которую олицетворяли он и его европейские союзники. По моим оценкам, такими критическими годами были 1979-й и 1980-й. Именно тогда произошли события, которые предопределили в значительной степени драматические развязки конца 80-х – начала 90-х годов.
В первую очередь к таким событиям надо отнести вторжение в Афганистан в рождественскую неделю 1979-го. Насколько можно теперь судить по публикациям, решение политбюро о вводе в Афганистан ограниченного контингента советских войск было принято тайно. Никакой проработки на уровне экспертов-международников и специалистов по Афганистану не проводилось. Могу заверить, что в разведке, в информационно-аналитическом управлении, никто ничего не знал о готовившейся акции, хотя мы располагали всеми доступными материалами об обстановке в этой стране. Наше мнение осталось невостребованным, несмотря на то что мы уже не раз давали нашим руководителям возможность убедиться, что готовим материалы на высоком профессиональном уровне и умеем держать язык за зубами. Мы никогда не получали упреков в том, что от нас произошла утечка информации. Наши коллеги из Министерства иностранных дел тоже не были поставлены в известность, и их профессиональный опыт и знания также остались втуне. Это казалось удивительным, потому что было известно, что раньше ЦК в необходимых случаях формировал рабочие группы «ад хок» из специалистов-профессионалов всех ведомств; рабочую группу отправляли на казарменное положение в какую-нибудь загородную усадьбу и запирали там на время, необходимое для разработки позиции. Работа и ее результаты оставались в полном секрете. Приходится констатировать, что при оценке политических последствий планировавшихся акций политбюро положилось на традиционное русское авось.
Подготовка велась только в военном плане, чем занимался Генеральный штаб. Разведка причастна лишь к операции по переброске Бабрака Кармаля из Чехословакии, где он находился в конце 1979 года, в Афганистан. Уговаривать его долго не надо было, он рвался к власти и жаждал мести своим обидчикам. Все оперативные меры разведки, принятые для обеспечения успеха операции по вводу войск, носили вспомогательный характер. Знал об этом очень ограниченный круг людей.
