— Какие именно?
— Сталь копья не ржавеет. Это древний булат, секрет производства которого не знают даже персы, славящиеся своими саблями из стали «дамаск».
Сталь! Вот оно, ключевое слово! Мысль вдруг обрела ясные очертания и засверкала в темноте черепной коробки как самая яркая звезда. Радзивилл вспомнил слова вейделота: «Ты должен идти к своему Богу и просить у него выздоровления. Рану, нанесенную сталью, излечит только сталь. Святая сталь. Так сказал Перкун».
Святая сталь… Какая сталь может быть святее Копья Лонгина-сотника? Решено — он едет в Святую землю! Он давно думал совершить паломничество в Палестину, да все никак не получалось из-за военных действий. А теперь война с московитами закончилась, и он свободен. Князь уже почти уверовал, что Копье, о котором говорит Юрий, — то самое, Святое.
— Я согласен! — ответил Николай Радзивилл. — Я поеду в Святую землю. Но мне нужна неделя-другая на сборы. Путь неблизкий, нужно все учесть. И еще одно: если возвращусь живым-здоровым, коллегиум и школа будут на моем содержании, пока не умру. Мало того, я подарю школе земли и села для прокорма.
Архиепископ облегченно вздохнул. Он знал, что брат при всей своей внешней простоте и приветливости очень упрям и настойчив. Теперь он был уверен, что Копье, если оно и впрямь существует, окажется в руках Крыштофа. И самое главное: поскольку Николай Радзивилл всегда держит слово, коллегиуму и школе быть. Это большая заслуга архиепископа перед папским престолом.
— Наши люди окажут тебе всемерную поддержку, брат, — сказал Юрий Радзивилл. — Но для начала… — Он бросил взгляд на дверь и попросил: — Позови кого-нибудь из своих слуг.
Князь взял со стола колокольчик и позвонил. Спустя короткое время в кабинет вошел Ян Кмитич.
— Пусть приведут сюда того человека, который сидит в моем возке, — молвил архиепископ. — Только нужно сделать так, чтобы его меньше видели.
Кмитич бросил вопросительный взгляд на своего господина; князь едва заметно кивнул.
— Будет исполнено, ваше высокопреосвященство… — Ян Кмитич поклонился и вышел.
— Кто этот человек? — спросил Николай Радзивилл.
— Он поедет с тобой в Палестину.
— Это агент ордена? — нахмурившись, спросил Николай Радзивилл.
Ему совершенно не хотелось, чтобы в обозе во время путешествия оказался соглядатай иезуитов.
— Не совсем так, — ответил Юрий Радзивилл. — Сей холоп — московит, гонец, который привез известие о Копье.
— Зачем он мне? — резко спросил князь. — У меня своих слуг вполне достаточно.
— Он весьма колоритная личность. Я почти уверен, что тебе придется в той или иной мере пересекаться с посольством московитов, и этот человек может быть очень полезным в такие моменты.
— Этот московит — схизмат?
— Я убедил его принять истинную веру, — с напускной кротостью ответил Юрий Радзивилл. — Прежде московита звали Ванька Грязь. Но теперь он Иван Грязной… — Тут архиепископ смущенно прокашлялся и продолжил: — Негоже новообращенному носить столь неблагозвучное прозвище.
Князь промолчал, но остался при своем мнении. В особенности, когда увидел лисью физиономию рыжего московита. Ваньку одели как церковного служку — для маскировки. Но должного благочестия на его веснушчатом лице нельзя было заметить даже при сильно развитом воображении. Почтительная поза московита, когда он склонился перед Радзивиллом, могла ввести в заблуждение кого угодно, но только не князя, повидавшего на своем веку немало чужеземных наемников, в основной своей массе представлявших собой отбросы общества.
«А взять его с собой придется… — Князь мысленно выругался. — Холера ясная!.. Никуда не денешься. Мой братец в своей стихии — никому не верит. Ему нужны глаза иезуитов везде. Но уж лучше этот московит, чем какой-нибудь другой, тайный, соглядатай. За этим мои люди уж как-нибудь присмотрят…».
— Янек, — обратился князь к Яну Кмитичу на латинском языке, — пусть эконом определит этого хлопа в людскую. И надо, чтобы он переоделся. Найдите ему что-нибудь попроще. Негоже смущать слуг церковным одеянием московита, которое не соответствует ни его положению, ни его внутренней сущности. А главное, пусть за ним хорошо приглядывают.
— Слушаюсь и повинуюсь, ваша мосць! Будет исполнено.
— Поди прочь, — приказал Николай Радзивилл московиту.
Ванька низко поклонился и в таком согбенном состоянии пятился, не поворачиваясь, до самой двери. Но тех, кто знал его, эта поза не могла ввести в заблуждение. Он не понимал латыни, но уловил нотки презрения, которые прозвучали в голосе князя. И сразу же отнес их на свой счет. Это его почему-то глубоко задело, хотя прежде Ванька Грязь не отличался большой щепетильностью.
Когда дверь за ним закрылась, на лице Ваньки появилось злобное выражение. «Ужо погоди… ясновельможный пан, — думал он, шагая вслед за Яном Кмитичем по темным переходам старого замка. — Не плюй в криницу, из нее воды придется напиться. Мы еще себя покажем…».
Ванька нащупал спрятанный под одеждой нож, с которым он никогда не расставался, и его веснушчатая физиономия расплылась в довольной ухмылке. Ах, как все удачно сладилось! Быть в услужении у богатого и знатного князя Радзивилла — чего лучше желать несостоявшемуся офене*, которого судьба опустила до старьевщика Вшивого ряда!
— А теперь не грех и отдохнуть, брат, — сказал Юрий Радзивилл, мигом сбросив с себя некоторую напыщенность, присущую его высокому сану. — Но прежде неплохо бы перекусить…
В это время с пиршественной залы раздался бычий рев луженых глоток пьяных шляхтичей. Некоторое смущение, связанное с приездом архиепископа, прошло, и свита пана Богуша Тризны снова начала развлекаться так, как диктовал застольный ритуал литовского панства…
* * *
Юрий Радзивилл отбыл по своим делам на следующий день. Будущий кардинал Речи Посполитой должен каждодневно и неустанно трудиться на благо Святого престола. На этот раз ему предстояло присутствовать на заседании трибунала ордена в Новогрудке, где должны были судить, а затем сжечь на костре очередного колдуна-язычника, который наводил порчу на скотину честных христиан.
Вслед за ним со двора князя съехали и шляхтичи, которые уже приготовились гулять минимум неделю. Владетель Несвижа намекнул своему боевому товарищу, что у него появилось срочное дело, не терпящее отлагательств, и Богуш Тризна понял его с полуслова. Конечно же, архиепископы заявляются в гости не для того, чтобы налиться по самое горло медусом, набить живот до отвала, а затем устроить пьяный дебош. Похоже, пана Миколая ждет какая-то важная служба во славу Господа и Пресвятой Девы Марии, решил про себя пан Богуш. Но никому из шляхтичей это предположение не высказал — старый воин, охочий до пустопорожней болтовни, когда нужно, умел держать язык на привязи.
Едва улеглась пыль за конями свиты пана Богуша, князь начал спешно собираться. Спустя какое-то время из ворот замка выехала кавалькада всадников во главе с Николаем Радзивиллом. Он взял с собой Яна Кмитича и полсотни хорошо вооруженных надворных стражников, закованных в броню. Времена все еще смутные, до сих пор ощущаются последствия десятилетней Ливонской войны, родившей большое количество разбойничьих шаек.
