— Добрый вечер, моя дорогая, — скрипучим голосом промолвила Мелани Фуллер. На ней была длинная ночная рубашка и толстый дешевый халат. Ноги тонули в розовых пушистых тапочках.
Натали натянула одеяло до шеи и ничего не ответила.
— Здесь холодно, дорогая? — ласково осведомилась старуха. — Прости меня. В этом доме всюду холод, если тебя утешит такое сообщение... Не представляю, как это люди жили на севере до изобретения центрального отопления. — Она улыбнулась, и в огоньке свечи блеснула ее идеально белая вставная челюсть. — Не пришло ли время поговорить нам с тобою, дорогая?
Натали обдумывала: не броситься ли ей на старуху, пока у нее есть такая возможность, и не попробовать ли прорваться наружу? Она заметила за дверью длинный деревянный стол — несомненно старинный, а еще дальше — каменные стены. Но путь ей преграждал парень с дьявольскими глазами.
— Это ты привезла мою фотографию из Чарлстона в этот город, милочка? Натали молчала. Мелани Фуллер горестно покачала головой.
— У меня нет желания причинять тебе вред, милая мисс, но если ты добровольно не согласишься беседовать ,со мной, мне придется попросить Винсента уговорить тебя.
Сердце у Натали учащенно забилось у самого горла, когда она увидела, как эта длинноволосая тварь собирается шагнуть к ней.
— Откуда же ты взяла фотографию, моя милая? Во рту у Натали пересохло, но она выдавила через силу:
— Мистер Ходжес...
— Тебе дал ее мистер Ходжес? — насмешливо осведомилась Мелани Фуллер.
— Нет. Миссис Ходжес позволила нам посмотреть его слайды.
— Кому это «нам», дорогая? — старуха слегка улыбнулась. Свеча осветила острые скулы под натянувшейся пергаментной кожей.
Натали молчала.
— Тогда я предположу, что «нам» — это тебе и шерифу, — тихо сказала Мелани Фуллер. — Зачем же ты и полицейский из Чарлстона проделали такой путь и преследуете старуху, которая не сделала вам ничего дурного?
Натали почувствовала, как в ней закипает ярость, наполняя силой тело и разгоняя страх.
— Вы убили моего отца! — крикнула она и попыталась вскочить, больно ударившись плечом о грубую каменную кладку.
— Твоего отца? — недоуменно переспросила старуха. — Тут какая-то ошибка, милочка.
Натали покачала головой, пытаясь справиться с подступившими слезами.
— Вы использовали свою чертову прислугу, чтобы тот убил его. Без всяких оснований.
— Мою прислугу? Мистера Торна? Боюсь, ты что-то путаешь.
Натали готова была плюнуть в рожу этому синевласому монстру, но во рту было сухо, как в пустыне.
— Кто еще ищет меня? — спросила старуха. — Только ты и шериф? Как вам удалось отыскать меня здесь?
Натали натужно рассмеялась — смех ее эхом раскатился под каменными сводами.
— Все знают, что вы здесь. Нам все известно и о вас, и о старом нацисте, и о другой вашей подруге — Нине Дрейтон... Больше вам не удастся убивать людей. Что бы вы со мной ни сделали, вам не... — Она сделала глубокий вдох, потому что сердце ее колотилось с такой силой, что готово было выскочить из груди.
Впервые за все это время лицо старухи выразило явное беспокойство.
— Нина?! — воскликнула она. — Так тебя послала Нина Дрейтон?
В расширенных глазах Мелани Фуллер Натали увидела проблеск безумия.
— Да, — твердо ответила Натали, понимая, что, возможно, обрекает себя на гибель, но желая во что бы то ни стало нанести ответный удар, — меня послала Нина Дрейтон. Она знает, где вы находитесь!
Старуха отшатнулась, будто ее ударили по лицу. Нижняя челюсть отвисла. Она схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть, оглянулась на существо, которое называла Винсентом, поняла, что от него поддержки не будет, и, задыхаясь, прошептала:
— Я устала... Мы поговорим позже. Позже... милочка. — Дверь с силой захлопнулась, и раздался скрежет задвигаемых засовов.
Дрожа всем телом, Натали сжалась в темноте. Наступивший день оповестил о себе серыми полосами света у двери. Преодолевая дрожь и головную боль, Натали дремала. Проснувшись, ощутила острую потребность оправиться. Но вокруг не было ничего, даже горшка. Она стала стучать в дверь, кричала, пока не охрипла, но никто не отозвался. Наконец она нащупала в темноте, в дальнем углу своей камеры, качаю камень, ногтями вытащила его и приспособила образовавшуюся выемку под уборную. Затем она подтащила одеяла ближе к двери и снова легла, содрогаясь от холода и рыданий.
Когда она пробудилась в следующий раз, уже снова стемнело. Засовы с лязгом отодвинулись, мощная дверь со скрипом распахнулась. На пороге стоял один Винсент.
Натали попятилась, пытаясь нащупать вытащенный ею камень, но юнец в одно мгновение схватил ее за волосы и приподнял. Левой рукой он сдавил ей горло, лишая воздуха и всякой воли к сопротивлению. Натали сдалась.
Винсент грубо вытащил ее из темницы и поволок к крутой узкой лестнице. Натали успела увидеть темную кухню колониальных времен и маленькую гостиную с керосиновым обогревателем, который мерцал в крохотном камине. Лестница вела в короткий темный коридорчик, из которого Винсент втолкнул ее в комнату, освещенную свечами.
Натали замерла на пороге с широко раскрытыми глазами. Мелани Фуллер лежала, свернувшись в позе зародыша, под целой кипой одеял и покрывал, на походной кровати. В комнате с высоким потолком было единственное окно, завешенное шторами и закрытое ставнями. На полу, столах, подоконнике, каминной полочке и на полу вокруг кровати горело по меньшей мере три дюжины свечей. Повсюду виднелись полуистлевшие воспоминания о когда-то живших здесь детях — сломанный кукольный дом, колыбель с металлическими прутьями, похожая на клетку для какого-нибудь маленького зверька, древние тряпичные куклы и неприятный манекен мальчика, который, казалось, подвергался длительному воздействию радиации: покрытый пятнами череп лишь кое-где был скрыт редкими пучками волос, а отслоившаяся на лице краска походила на внутренние кровоизлияния.
Мелани Фуллер повернулась и взглянула на девушку, стоявшую в дверях.
— Ты слышишь их? — прошептала она. Но в комнате, если не считать тяжелого дыхания Винсента да учащенных биений сердца Натали, царила полная тишина. Девушка ничего не ответила.
— Они говорят, что уже пора, — прошипела старуха. — Я послала Энн домой на случай, если нам понадобится машина.
Натали бросила взгляд в сторону лестницы. Но путь ей снова преградил Винсент. Она оглядела комнату в поисках возможного оружия. Металлическая колыбелька была слишком громоздкой. Манекен тоже наверняка не годился. Если бы у нее был нож или еще что-нибудь острое, она могла бы попытаться воткнуть его старухе в горло. Интересно, как поведет себя этот живой длинноволосый манекен, если погибнет его властительница? Мелани Фуллер тоже казалась живым трупом — в трепещущем свете кожа ее отливала такой я синевой, как и волосы, левый глаз почти полностью закрылся.
