— Аминь! — заорал Саттер. — Аминь! — Он разинул рот, впуская внутрь трепещущий язык Вилли, и кончил — белесые нити семени заструились на дно душевой, вращаясь в струях воды, пока навсегда не исчезли в отверстии канализации.
Глава 17
Мелани
Меня обуревали романтические мысли о Вилли. Возможно, это было следствием влияния мисс Сьюэлл. Это была живая и чувственная молодая женщина с совершенно определенными потребностями и способностью их удовлетворять. Время от времени, когда эти потребности начинали отвлекать ее от обязанностей — обслуживания меня, я позволяла ей на несколько минут уединиться с Калли. Иногда я подсматривала за этими краткими и зверскими вспышками плотских восторгов ее глазами. Порою взирала на это с точки зрения Калли, а однажды я испытала даже оргазм, пребывая одновременно в телах обоих. Но всякий раз, когда до меня доносились волны чужой страсти, я думала о Вилли.
Как он был красив в те тихие довоенные дни! Его аристократическое лицо с тонкими чертами и светлые волосы свидетельствовали о благородном арийском происхождении. Нам с Ниной нравилось находиться в его обществе. Думаю, и он гордился тем, что его видели с двумя привлекательными игривыми американками — ошеломляющей блондинкой с васильковыми глазами и более тихой и застенчивой, но тем не менее обворожительной юной красавицей с каштановыми кудрями и длинными ресницами.
Помню, как мы гуляли в Бад Ишле — еще перед тем как наступили плохие времена — Вилли над чем-то пошутил, и пока я смеялась, он взял меня за руку. Это было как удар электрическим током — мой смех тут же оборвался. Мы склонились друг к другу, взгляд его прекрасных синих глаз был полностью поглощен мною. Нас разделяло столь малое расстояние, что мы ощущали жар друг друга, но мы не поцеловались, по крайней мере тогда. Отказ был составной частью изощренного ритуала ухаживаний в те дни. Он являлся чем-то вроде поста, обостряющего аппетит перед наслаждением гурманской трапезой. Нынешние юные обжоры даже не подозревают о подобных тонкостях и воздержании, они стремятся тут же удовлетворить любую возникающую у них потребность, и нет ничего удивительного, что все удовольствия для них имеют привкус застоявшегося шампанского. Такие победы всегда чреваты бесплодной горечью разочарования.
Я думаю, в то лето Вилли влюбился бы в меня, если бы Нина не предприняла вульгарную попытку соблазнить его. После этого страшного дня в Бад Ишле я больше года отказывалась играть в нашу венскую Игру, а когда возобновила общение с ними, то наши отношения приобрели уже новый, более официальный оттенок. Сейчас я понимаю, что к тому моменту у Вилли давно уже закончился его краткий роман с Ниной. Нинина страсть вспыхивала ярко, но быстро иссякала.
В течение последнего лета в Вене Вилли был полностью поглощен своими партийными обязанностями и долгом перед фюрером. Я помню его в коричневой рубашке, подпоясанной безобразным армейским ремнем, на премьере «Песни о Земле» в 1943 году, когда оркестром дирижировал Бруно Вальтер. То лето было невыносимо жарким, и мы жили в мрачном старом особняке, который Вилли арендовал в Гоге Варге, как раз неподалеку от того места, где проживала надменная гусыня Альма Малер. Эта претенциозная особа никогда не приглашала нас на свои вечеринки, и мы отвечали ей такой же холодностью. Я не раз испытывала искушение сосредоточиться на ней во время Игры, но в те дни мы очень мало играли из-за идиотской одержимости Вилли политикой.
Теперь, когда я лежу в своей постели в своем родном доме в Чарлстоне, я часто вспоминаю те дни, думаю о Вилли и гадаю, как иначе могла бы сложиться моя жизнь, если бы я опередила разрушительное кокетство Нины и вздохом, улыбкой или случайным взглядом вдохновила бы Вилли.
Возможно, эти размышления подсознательно готовили меня к тому, что должно было вскоре последовать. За время болезни представления о времени потеряли для меня всякий смысл, так что, возможно, я стала передвигаться вперед, предвидя события будущего с такой же легкостью, с какой моя память возвращала меня в прошлое. Трудно сказать наверняка.
К маю я настолько привыкла к уходу доктора Хартмана и сестры Олдсмит, заботливым процедурам мисс Сьюэлл, услугам Говарда, Нэнси, Калли и негра Марвина, непрерывной и нежной заботе маленького Джастина, что могла бы пребывать в этом удобном состоянии еще долго, если бы в один теплый весенний вечер в железные ворота моего дома не постучали.
Я уже встречалась с этой посланницей. Звали ее Натали.
И прислала ее, конечно же, Нина...
Глава 18
Чарлстон
Понедельник, 4 мая 1981 г.
Позднее Натали вспоминала о происшедшем, и оно казалось ей сплошным сном, который растянулся на три тысячи миль.
Все началось с чудесного появления грузовика. Всю ночь они колесили по Национальному Кливлендскому заповеднику, держась в стороне от главной дороги, после того как увидели с вершины холма горящие фары, и пробираясь к югу по дорожкам, ширина которых едва превосходила ширину троп. Затем кончились и тропы, перед ними расстилалось лишь открытое пространство долины, по которому они двинулись дальше — сначала на протяжении четырех миль по высохшему руслу ручья, так что фургон подскакивал и дребезжал, затем вверх через невысокий гребень. То и дело они натыкались в полной темноте на невидимые в высокой траве поваленные деревья и камни. Шли часы, приближая неизбежное. Сол пересел за руль, а Натали, несмотря на скрежет и тряску, погрузилась в усталую дремоту. Преодолевая крутой склон на второй скорости, они врезались в невидимый валун. Передний мост машины каким-то образом преодолел его, но дальше камень раскроил поддон картера, вырвал рулевую колодку и расплющил крестовину кардана.
Сол с фонариком залез под машину и вынырнул оттуда секунд через тридцать.
— Все, — промолвил он. — Дальше придется идти пешком.
Натали слишком устала, чтобы плакать.
— Что мы возьмем с собой? — только и спросила она.
Сол осветил фонариком содержимое фургона.
— Деньги, — ответил он. — Рюкзак. Карту, какую-нибудь пищу, наверное, револьверы. — Он посмотрел на две винтовки. — Есть смысл брать их?
— Мы что, собираемся стрелять в невинных полицейских?
— Нет.
— Тогда незачем брать и револьверы. — Она посмотрела на усеянное звездами небо, на темную стену холмов и деревьев, возвышавшуюся над ними. — Сол, ты знаешь, где мы находимся?
— Мы двигались по направлению к Муриэтте. Но мы столько раз сворачивали в разные стороны, что теперь я совсем запутался.
— Нас могут выследить?
— Только не в темноте. — Сол посмотрел на часы. Стрелки на светящемся циферблате показывали четыре утра. — Когда рассветет, они отыщут тропу, с которой мы съехали. Прежде всего прочешут все лесные дороги, и рано или поздно вертолет установит местонахождение фургона.
— Может, имеет смысл закамуфлировать его? Сол посмотрел на вершину холма. До ближайших деревьев было по меньшей мере ярдов сто. Остаток ночи уйдет на то, чтобы наломать необходимое количество сосновых лап, перетащить их к машине и укрыть ее.
